Наблюдая, как сквозь воздушные вихри вгрызается в небо вертолет Армии обороны, как Крис и Сенька хлопотливо «стреножат» пленников, чтобы потом сообщить о них в ближайшем селении, как быстро и слаженно устраняются следы сегодняшних событий, Антон, неожиданно для самого себя, мыслями снова вернулся к Исходу. Он не знал, что будет дальше. Он был воином и просто выполнял поставленную задачу. Но каждый шаг вперед на этом пути, каким бы трудным он ни казался, утверждал его в главном: вера его наливалась силой, душа, исполненная высоким смыслом, мужала, сердце и разум ясно различали цель, придавая жизни неоценимую полноту.
Волчьи нравы окружающего мира не смущали Антона. Соприкасаясь с ними, он лишь крепче утверждался в правильности избранного общинниками пути духовного обновления. В царстве зла не выстроить дворца счастья. Но и зло не одолеть одной только силой и мыслью человеческой. Без веры, без молитвы, без покаяния, без должного внутреннего устроения, без самостояния в Боге и помощи Божьей род людской был обречен на самоуничтожение. Об этом буквально стенала вся до краев переполненная кровью и страданием история человечества. Исход лишь в очередной (который уже!) раз, страшно и зримо явил человеку эту истину. Неумолимая логика всеобщего духовного распада породила его, сделала явью. Но — поразительно! — та же логика придала Исходу смысл … жизненной необходимости, и в этом смысле он стал Голгофой, призванной утвердить в правде одних и открыть глаза другим, соединить избранных и — возможно, в последней предсмертной конвульсии — вразумить ослепших.
Что же, пора в путь. Командир встал и, стараясь не выдать боли, помахал здоровой рукой прильнувшим к окнам автобуса молодым «спартанцам».
Впереди — за километрами дорог, гарью пожарищ и неведомыми испытаниями ждала Москва.
* * *
— Та-ак, Савин, значит, Антон Палыч, генерал… Ишь, какую важную птицу занесло в наши края!
Капитан Федеральной службы охраны порядка (ФСОП) придирчиво вчитывался в предъявленные бумаги — путевое удостоверение и проездные документы, шевелил пышными усами, качал головой и даже причмокивал от усердия. Крупное, чуть отечное его лицо и грузная фигура, облеченная в черный мешковато-неряшливый мундир, кирзовые сапоги и фуражку с кокардой в виде двуглавого орла, совершенно не вязались с напускной важностью. Даже перекинутый через плечо видавший виды короткоствольный автомат не добавлял солидности. Впечатление было такое, что еще за минуту до приезда «Ивеки» с общинниками он сладко спал в стоявшей неподалеку будке КПП, которая вместе с дотом, зенитной установкой, шлагбаумом, несколькими неряшливо одетыми бойцами ФСОП и мостом через Москву-реку отделяла столицу от пригородных Химок и остального мира. Прибытие автобуса, похоже, оторвало капитана от сладких утренних грез, и теперь вся его нелепая, бесформенная, поеживающаяся на осеннем ветру фигура выражала по этому поводу сильнейшее недовольство.