— Неужели вы позволите, — сказал он резчику, — чтобы этот шедевр стал носовым украшением корабля? Отдайте этому честному капитану вон ту фигуру Британии — она ему куда больше подходит, и пошлите вашу королеву фей в Англию. Я уверен, что она принесет вам не менее тысячи фунтов.
— Я работал над ней не ради денег, — ответил Драун.
«Что за странный человек этот резчик, — подумал Копли. — Янки, а упускает возможность составить себе состояние! Он, верно, сошел с ума. Вот откуда у него эти проблески гения!»
Нашлись и другие доказательства безумия Драуна. Видели, как он стоял на коленях перед деревянной леди, со страстным обожанием устремив взгляд на лицо, созданное его собственными руками. Ханжи того времени утверждали, что для них не будет сюрпризом, если злой дух, вселившийся в прекрасную статую, станет причиной гибели резчика.
Слава о статуе распространилась по всему городу, любопытство зрителей было так велико, что через несколько дней в городе не оставалось ни одного человека, начиная от стариков и кончая детьми, которые не запомнили бы все до мельчайших подробностей в ее облике. Если бы история деревянной статуи на этом и окончилась, то слава Драуна сохранилась бы на долгие годы, питаемая воспоминаниями тех, кто, увидев статую в детстве, никогда более не встречал ничего прекраснее. Но однажды город был взбудоражен событием, рассказ о котором впоследствии стал одной из странных легенд, какие и сейчас можно услышать в патриархальных бостонских домах, где старики и старухи сидят у камелька и погружаются в воспоминания о прошлом, неодобрительно качая головой, как только услышат, что кто-нибудь размечтался о настоящем или о будущем.
Однажды утром, в тот самый день, когда «Полярная звезда» должна была отправиться в свое второе плавание на Файал, жители города увидели, как капитан этого славного судна выходил из своего дома на Ганновер-стрит. На нем были щегольской синий мундир из тонкого сукна с золотым позументом по швам и на петлях, расшитый алый жилет, треуголка с широким золотым галуном и кортик с серебряной рукояткой. Но, облачись доблестный капитан в пышные одежды принца или, напротив, в лохмотья нищего попрошайки, ничего бы не изменилось, ибо все внимание жителей сосредоточилось на спутнице капитана, опиравшейся на его руку. Увидев ее на улице, прохожие останавливались и, протирая глаза, либо бросались в сторону, уступая дорогу, либо застывали на месте от удивления, словно обратившись в дерево или мрамор.
— Посмотрите, посмотрите! — воскликнул один из них дрожащим от возбуждения голосом. — Да это же она!