— И позвольте мне сделать еще одно последнее замечание, — сказал Кленси. — До сих пор никому не удалось засадить его за решетку или в газовую камеру, где ему следовало бы быть; но, если он начнет говорить, то я не представляю, как он сможет не обвинить самого себя. Если только, начав говорить, он ничего не скажет. Или если только не состряпано какое-то очень вонючее дело…
Сидевший за столом человек неожиданно резко вздохнул. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но затем закрыл его снова. На некоторое время, пока оба смотрели в глаза друг другу, воцарилось молчание. Когда Чалмерс снова заговорил, его голос был низким и твердым.
— Больше мы не будем это обсуждать, лейтенант. Если вы думаете, что я упущу возможность провести перекрестный допрос Джонни Росси на заседании комитета по уголовным делам…
Кленси без колебаний встретил жесткий взгляд говорившего. Казалось, что его глаза кричали: конечно, ты не упустишь этой возможности. На глазах толпы репортеров и фотографов? Тебя даже не заботит вопрос о том, почему Росси намерен дать показания, не так ли?
Он снова взял свой блокнот и открыл его.
— Ладно, Чалмерс, — сказал он спокойно. — Под каким именем и где он прячется?
Перед тем, как ответить, тот несколько мгновений внимательно изучал стоящего перед ним человека.
— Он находится в отеле "Фарнуорт" в номере 456. Зарегистрировался под именем Джеймса Рендала. — Его глаза остановились на часах, висевших на противоположной стене рядом с картиной, написанной на современный манер и изображавшей главным образом какие-то неприятного вида потеки капли. — Или, по крайней мере, он должен быть там сегодня в десять утра.
Кленси записал это, секунду посмотрел на свои записи, небрежно сунул блокнот в карман и отправил авторучку на место.
— Хорошо. Мы присмотрим за ним.
— И сделайте это незаметно, — В светлых глазах все еще был заметен гнев, вызванный обвинениями, содержавшимися в замечаниях Кленси. — Об этом никто не знает.
— Мы сделаем это незаметно, — Кленси плотно надел шляпу. По его темным глазам прочитать что-либо было невозможно. — И мы доставим его вовремя. И в сохранности.
Он повернулся к двери. Позади прозвучал холодный как лед голос помощника районного прокурора.
— И доставьте его живым, — сказал Чалмерс.
Кленси проглотил слова, рвавшиеся у него с языка.
— Да, — сказал он наконец и толкнул тяжелую дверь, захлопнувшуюся за ним.
Кипя от ярости он пересек большую приемную; полногрудая секретарша, улыбаясь, склонилась над пишущей машинкой; зубы у нее были большие и белые.
— Прощайте, лейтенант.