— Спасибо, пан поручник, — ироническим тоном ответил Мажиньский. — Считаю, что еще рано мне думать о сержантских обязанностях.
— Мы с тобой, мой друг Мажиньский, на эту тему еще поговорим, — оборвал его Радван. И это слово — «друг» — прозвучало как бы угрозой.
* * *
Дивизия получила оружие, и занятия приобрели совсем иной характер. С уважением рассматривали солдаты советские винтовки — и те, которые уже держали оружие в руках, а было их немало, и такие, как Шпак, которые первый раз открывали затвор и почувствовали приклад в руках. В роту Радвана назначили двух советских офицеров, которым приказали надеть польскую форму. Они были очень нужны, потому что даже довоенный сержантский состав не был знаком с советским оружием. Радван, однако, считал, что советские офицеры должны были остаться в обмундировании Красной Армии.
— Зачем этот театр? — спросил он Вихерского. — Инструктор — это…
— Они, — прервал капитан, — будут не только учить, но и командовать.
Радван опять подумал о Мажиньском. Оттягивал решительный разговор, надеясь найти главный аргумент. Часто, оставаясь незамеченным, присматривался к занятиям во взводах. Когда поручник Дымин, прибывший из Красной Армии, начал проводить первые занятия по изучению оружия, знания Мажиньского, который не умел или не хотел уже их скрывать, еще раз подтвердились.
Дымин (ему было приказано изучать язык) писал польские названия частей советской винтовки, но никак не мог их правильно выговорить. Хотя бы слово «боек» или целое предложение: «Чтобы разобрать затвор…» Мучился и потел, наконец махнул рукой:
— Лучше буду говорить по-русски.
Тогда встал Мажиньский.
— Разрешите, пан поручник, вам помочь? — спросил солдат.
— Как это — помочь? — удивился Дымин.
Мажиньский взял затвор в руки, быстро и умело его разобрал.
— Теперь, ребята, — сказал он, — будем изучать отдельно каждую часть затвора. Боек… — в этот момент заметил Радвана, заколебался, но продолжал занятия.
Изучение винтовки для ротного «растяпы» Юзефа Шпака было самым трудным. Совсем по-иному выглядело наступление с оружием. Толстяк сержант Малецкий, который до войны и сейчас был старшиной роты, любил приходить на занятия именно во взвод, в котором был Юзеф Шпак. Старшина имел свои привычки, навыки и присказки, известные во всей дивизии.
После наступления взвода он становился обычно перед шеренгой, качаясь на коротковатых своих ногах, и начинал разглагольствовать:
— Я вам говорю, я, сержант Малецкий, который не одному взводу давал взбучку, — никудышное из вас войско. Разве так ползают? Подставляете свои задницы под пули противника! Повторить!