И целый взвод хохотал:
— Подставляем задницы…
Конечно же, хуже всех переползал Шпак. Возможно, с ползанием он как-нибудь справился бы, но была еще строевая подготовка. Взвод упорно тренировался в приобретении четких навыков владения оружием, а Шпак все не успевал выполнять команды «На караул», «К ноге».
— Да не могу я справиться… — нервничал он, и постоянная эта тревога еще более затрудняла приобретение им нужной четкости движений.
В конце концов терпение лопнуло даже у сержанта Камыка. Когда он охрипшим голосом подавал команду «На караул» и посмотрел на взвод, то увидел, что Шпак все еще стоит с винтовкой на плече.
— На пле-чо! К но-ге! — крикнул сержант. — Вольно! — И подошел к неудачнику Шпаку. — Вы не хотите или не можете? — спросил Камык уныло. — Растяпа вы или лентяй?
— Я подучу папашу, — вырвалось у Оконьского.
Камык не ответил, не мог оторвать взгляда от Шпака, стоявшего неподвижно и старавшегося смотреть сержанту в глаза.
— Если разрешите, гражданин сержант, — отозвался Мажиньский, — то я подготовлю рядового Шпака.
— Хорошо, — согласился Камык.
Оконьский недружелюбно, даже с презрением, посмотрел на Мажиньского.
После занятий и в обеденный перерыв Мажиньский старался преобразить крестьянина из-под Новогрудка в солдата. Это было нелегко даже для опытного инструктора. Как будто у Шпака что-то заклинило, затрудняя овладение даже простейшими приемами.
— Но, браток, это совсем не трудно, — терпеливо объяснял Мажиньский. — Попробуй еще раз…
Он показывал в сотый раз выполнение несчастной команды «На караул», медленно, по элементам.
— Почти получается, — подбадривал он солдата, когда Шпак с огромным напряжением повторял движения. — Будет хорошо… — Никогда еще Казимеж Мажиньский не был таким снисходительным и терпеливым.
— Если бы спросили любого из моей деревни, то каждый вам сказал бы, что Шпак умеет все. Даже плотницкие работы мне удавались. А здесь — ничего.
Мажиньский как-то сказал ему:
— Представь, что делаешь все назло Оконьскому.
— Я обязан. Не хочу быть хуже других. — И добавил: — Большое спасибо, пан Мажиньский, за вашу помощь.
— Почему ты говоришь мне «пан»? — спросил Мажиньский.
— Не знаю, — смутился Шпак. — Само вырвалось. Ведь вы… не из крестьян и не из рабочих.
Наконец получилось! Не надо было подтверждения Мажиньского: удавались все приемы! Рядовой Шпак сам не понимал, как это случилось, он исполнял безошибочно «На плечо» и «На караул».
Сразу по-другому солдат начал смотреть на винтовку. Как бы в нем, в Шпаке, и в винтовке произошли изменения. Он сел рядом с Мажиньским, достал затвор. Оказалось, что руки, правда, большие и загрубевшие, были ловкими. Сначала с трудом, а затем умело и быстро Шпак разобрал и собрал затвор.