– Я вообще не понимала, зачем ты хочешь на мне жениться, да еще в такой спешке.
– Я не хотел рисковать. Я боялся потерять тебя и понимал, что ты серьезно отнесешься к брачным обетам. Но тогда, любовь моя, я рассуждал как эгоист. Я думал только о себе. Я хотел тебя, но не желал признаваться в том, что люблю тебя. И еще… Я боялся, что ты предпочтешь моего брата…
– Так ты думал, что я могу выйти за Пита?
Он что, слепой? Саманте казалось, что его злость в Бостоне, когда он узнал, что они с Питером живут в одном номере, вызвана мужской гордостью, а не страхом ее потерять.
– Да.
– Но я даже не заигрывала с ним!
– Он был бы не против. – Лицо Джо потемнело.
– Но тогда ты сказал, что не любишь меня. – Ей стало получше, но она все еще не была уверена в нем до конца.
– Тебе я ничего не говорил, но… В Бостоне я порвал с Лолой. Я дал ей отставку, потому что мечтал об одной маленькой зеленоглазой особе, которая поймала меня на крючок и засела у меня в сердце, как не удавалось до тех пор ни одной женщине.
– Так ты порвал с ней из-за меня? – Саманта вспомнила слова Лолы. Честно говоря, сама она тоже решила: Джо разорвал помолвку из-за того, что думал, что останется инвалидом. – А она сказала…
– Она убедила себя, что я дал ей отставку ради ее же блага и, когда снова начну ходить, захочу вернуть ее. Но этого не случилось. Я хочу только тебя, Сэмми!
Она не могла говорить. Чувства переполняли ее.
Джо крепко прижал ее к себе.
– Я люблю тебя!
– Нет, не любишь!
– Любимая моя! Я тебя люблю. Ты – мое сокровище, мое сердце, моя душа. Моя жизнь. Без тебя мне ничего не нужно. Я не говорил тебе о любви, потому что боялся. Боялся, что не смогу ходить. А если даже смогу, то останусь неполноценным мужчиной…
– Даже если бы ты до конца жизни остался парализованным, то все равно был бы для меня единственным мужчиной на свете, – тихо сказала Саманта.
Он закрыл глаза.
– Радость моя, любой мужчина отдаст жизнь за такую любовь. Ты так прекрасна, что мне до сих пор не верится, что мне выпало такое счастье… Я тебя не стою. Мне не верилось, что такое происходит со мной.
– А сейчас веришь?
– Да. Я понял это вчера утром, в клинике. Тебе было больно, и я поклялся себе: чего бы мне это ни стоило, но ты больше не будешь так страдать.
Саманта решила: сейчас не время напоминать ему о том, что и сами роды – не совсем безболезненный процесс. В таком состоянии он, чего доброго, решит усыновить или удочерить чужого ребенка, чтобы только не подвергать ее страданиям. А ей хочется благополучно выносить и родить для него и для себя собственных, родных детей. Много детей!