Мередит взглянула на часы. Половина седьмого. Может, всего на минуту и опоздала.
Она повернулась кругом. На противоположной стене — памятная доска с именами жителей Ренн-ле-Бен, павших в Первой мировой войне.
A ses gloreux Moris.[16]
«Бывает ли смерть славной?» — задумалась Мередит, вспоминая солдатика со старого снимка. Или вот ее родная мать уходит в озеро Мичиган, набив карманы камнями. Стоила ли того жертва?
Она подошла поближе, прочла алфавитный список с начала до конца, понимая, что искать в нем Мартинов бесполезно. Бред. Мэри знала не так уж много, но она сказала Мередит, что Мартин — фамилия матери Луизы, а не ее отца. Да и в свидетельстве о рождении указано: «отец неизвестен». Но Мередит точно знала, что ее предки эмигрировали из Франции после Первой мировой, и после долгих розысков почти не сомневалась, что солдатик на фотографии — отец Луизы.
Ей нужно было узнать имя.
Ее взгляд зацепило имя Боске на мемориальной доске. То же имя, что у колоды карт в сумке, оставленной в багажнике. Может, родственник? Вот и это надо проверить. Она шагнула вперед. В самом низу списка необычное имя: Сен-Луп.
Рядом с доской каменная плита в память Анри Буде, кюре прихода с 1872 по 1915 год, и черный металлический крест. Мередит задумалась. Если ее неизвестный солдат отсюда родом, Буде мог его знать. Городок ведь маленький, и даты более или менее сходятся.
Она списала все подряд: первое, а также второе и третье правило исследователя — записывай все. Никогда не знаешь заранее, что окажется существенным.
Под крестом были выбиты знаменитые слова императора Константина: «In hoc signo vinces». Мередит не раз натыкалась на эту фразу, но сейчас она направила ее мысли по иному пути. «Сим знаком победишь», — пробормотала она, пытаясь поймать ускользающую мысль, но безуспешно.
Она прошлась по крыльцу мимо главного входа в церковь и дальше, на кладбище. Прямо перед ней оказался еще один военный памятник, те же имена с одним-двумя новыми и с изменениями в написании, словно один раз почтить их жертву показалось недостаточным.
Поколения мужчин: отцов, братьев, сыновей, все эти жизни…
Мередит медленно брела по усыпанной гравием дорожке вдоль церкви. Памятники, могилы, каменные ангелы и кресты вырастали по сторонам. Временами она останавливалась прочитать надпись. Многие имена повторялись — поколение за поколением местных семей, увековеченные в граните и мраморе — Фромиляж и Соньер, Денарно и Габиньо.
На дальнем краю кладбища, над речным обрывом, Мередит остановилась перед каменным мавзолеем со словами «Род Ласкомб-Боске», выбитыми над металлической решеткой.