Все это время Изольда существовала в сумеречном мире, призраком блуждая по коридорам и комнатам Домейн-де-ла-Кад. Она мало говорила, всегда была ласкова с сыном и очень любима слугами. Только взгляд изумрудных глаз Леони зажигал искру в глубине ее души. Тогда на миг горе и память загорались в ее глазах, чтобы через минуту снова погаснуть под темной пеленой. Случались хорошие дни. Тогда Изольда выныривала из окружавшей ее тени, как солнце выходит из-за тучи. Но голоса вновь заводили свое, и она плакала, зажимая уши ладонями, и тогда Мариета ласково уводила ее в покойный полумрак ее комнаты до нового просветления. Но спокойные периоды становились короче, а тьма, окружавшая ее, сгущалась. Анатоль вечно присутствовал в ее мыслях. Луи-Анатоль принимал свою мать такой, как есть — он никогда не видел ее другой.
В общем и целом, это была не та жизнь, какой Леони пожелала бы для себя. Она мечтала о любви, о возможности повидать мир, о независимости. Но девушка любила племянника и жалела Изольду, и ей не приходило в голову нарушить данное Анатолю слово.
Медная осень уступала место холодной зиме, и снег засыпал могилу Маргариты Верньер в Париже. Весенняя зелень открывала дорогу раскаленному золотому небу и выгоревшим пастбищам, и заросли все гуще смыкались над скромной могилой Анатоля над озером в Домейн-де-ла-Кад.
Земля, ветер, вода и огонь, неизменная мозаика мира природы.
Мирной жизни не суждено было длиться долго. От Рождества до нового, 1897 года ряд примет, скорее даже знамений или предвестий, сулил неладное.
В Кийяне мальчик, работавший на лесопилке, упал и сломал себе шею. В Эсперазе при пожаре на шляпной фабрике погибли четыре работницы-испанки. В мастерской семьи Боске подмастерье, попав рукой в горячий печатный пресс, лишился четырех пальцев на правой руке. Для Леони общее неспокойное настроение определилось, когда мсье Бальярд пришел к ней с неприятным известием, что ему придется покинуть Ренн-ле-Бен. Это случилось в то время, когда открывались местные зимние ярмарки: в Бренаке девятнадцатого января, в Кампань-сюр-Од — двадцатого и в Бельвинь — двадцать второго. Он должен был посетить эти отдаленные городки, а потом собирался дальше в горы. С потемневшими от тревоги глазами он объяснил, что существуют обязательства более давние и неотложные, чем его неофициальная опека над Луи-Анатолем, и откладывать их дольше он не может. Леони расстроилась, но уже знала, что расспрашивать его бесполезно. Он дал слово возвратиться до праздника Святого Мартина в ноябре, когда полагалось вносить ренту.