Хотел подняться, а правая нога не держит! Подвернул. А может, вообще сломал.
Недалеко оторвался он от погони, метров на тридцать. Если б нога не подвела, удрал бы, а так всё, кранты.
Московский неторопливо трусил к нему по дорожке, на ходу меняя обойму. Штык поспевал сзади.
Вдруг кто-то громко крикнул:
— Эээй, ребяаатааа! Чтооо это у вааас тууут творииитсяаа?
На переезде, по ту сторону железки, стоял мужик, то есть гражданин — в шляпе, при галстуке. Наверно, не слышал выстрелов, а то дунул бы от греха.
Московский остановился, оглянулся на Штыка.
Тот махнул рукой: валим отсюда!
Ясно, зачем им свидетель? Одно дело Серегу Дронова кокнуть и после под электричку кинуть. Совсем другое — грохнуть солидного человека в шляпе. Тем более там еще «волга» стояла, черная, с зажженными фарами. Вроде даже и шофер за рулем сидел.
Штыка с его московским мочилой как ветром сдуло.
Гражданин подошел.
Сначала еле двигался, но когда Серега понял, что останется жив, и съехал с «токо-така», шаг незнакомца сразу ускорился.
— За что это они тебя пристрелить хотели? — с любопытством спросил он, присаживаясь на корточки.
Значит, все-таки слышал выстрелы? И не убежал? Чудно.
— Ногу зашиб? — гражданин помог подняться, довел Серегу до штабеля бревен, усадил. — Жалко. Такие ноги беречь надо. Какой спурт!
— Чего? — насторожился Дронов.
— Спурт. Рывок в забеге. Я не замерял, но, по-моему, на мировой рекорд тянет. Конечно, когда в спину из «Макарова» палят, всякий припустит, но такой скорости я еще не видывал. Так за что тот парень в тебя выстрелил?
Не «стрелял», а «выстрелил»? Значит, дядька видел только самый конец — как Серега, пригнувшись, дул вдоль шпал. Ну да, раньше ему товарняк заслонял, понятно.
— Не знаю. Шпана какая-то привязалась, — пробурчал Серега и потрогал щиколотку. Кажется, опухает.
— А ты сам кто? — не отставала любопытная шляпа.
Между прочим, он мне жизнь спас, подумал Серега и ответил по-вежливому:
— Серега я. Дронов.
— А я Иван Пантелеевич. Будем знакомы.
Крепко пожал руку.
Потом обернулся к машине, крикнул:
— Эй, Володя, давай сюда.
Если на черной «волге» раскатывает, да еще с водилой, значит, какой-то шишкарь.
Тачка переехала на эту сторону, подрулила вплотную к штабелю.
— Ну-ка, развернись. Посвети сюда дальним.
Серега прикрыл глаза от яркого света, а Иван Пантелеевич присел, расшнуровал ему ботинок и осторожно пошевелил ступню.
— Тихо, не дергайся… Слава богу, не перелом. И связки вроде целы. Ерундовское растяжение. Через три дня заживет. Повезло тебе. И соколам тоже.
При чем тут соколы, Серега не врубился. Подумал, может, ослышался.