— Верно, — отозвался Эрл.
Он пошел дальше; отзвук грохота реактивных самолетов все еще отдавался в ушах. Вокруг него снова сомкнулись городские стены, и следующим экспонатом паноптикума гражданской жизни оказалось нечто выставленное в возникшей прямо перед ним витрине, возле которой собралась плотная толпа. Это было очень похоже на кино, только его показывали на круглом экране, вделанном в ящик чуть побольше хорошего радиоприемника. На серо-голубом фоне всячески выламывалась марионетка.
— Вы только посмотрите, сэр, — сказала негритянская женщина в большой старомодной шляпе с розами и вуалью. — Это называется телевидение. Радио с картинками.
— Разве это не чудо? — отозвался Эрл.
— Да, сэр, — согласилась негритянка. — Говорят, что такие будут у всех и мы сможем смотреть кинофильмы, не выходя из дома. Больше не нужно будет ходить в кино. Сиди дома и смотри картину. И спорт тоже будут показывать. Знаете, бейсбол и все прочее. Хотя, честно скажу, не понимаю, кому захочется смотреть игру «Сенаторов», сидя дома.
— Что ж, мэм, — сказал Эрл, — президент сам сказал мне, что теперь все будет лучше и лучше.
— Ну, может быть, и так. Жаль только, моего Билли не будет здесь, чтобы посмотреть на все это.
— Сочувствую вам, мэм. Война?
— Да, сэр. Где-то в Италии. Он вовсе не был героем вроде вас, не получил никаких медалей. Он был простым санитаром в госпитале. Но его все равно убили. Мне сказали, что это была мина, зарытая в землю.
— Мне очень жаль, мэм.
— Надеюсь, вы порядком уложили этих немцев.
— Нет, мэм, я воевал с японцами, и мне довелось убить нескольких.
— Это все равно, — горько проговорила женщина, выдавила кривую улыбку и ушла.
А смерть Билли на какой-то далекой неаполитанской дороге осталась с Эрлом. Билли сделался еще одной частью большого приключения, одним из сотен тысяч погибших. Ну и кому до этого хоть какое-то дело теперь, когда вокруг реактивные самолеты и телевидение? Все это ушло в прошлое.
«Выкинь это из головы», — сказал себе Эрл.
Он опять слишком расчувствовался. Ему нужно было выпить.
Он пошел дальше и вскоре увидел лестницу, уходящую вниз, в полутемный бар. Там было почти пусто, и Эрл пробрался в самый дальний угол и сел, с удовольствием вдыхая прохладный воздух.
Гремел музыкальный автомат.
Звучала веселая песня о поездке в Атчисон, Топику и Санта-Фе. Эта чертова баба пела так, словно готова была лопнуть от удовольствия. О поездке на поезде. Долгой веселой поездке на старинном поезде.
Обратно в Огайо — там я родился.
Я много мечтал и по свету шлялся,
Но даже не чаял дожить я до дня,