«БЮРО РЕГУЛИРОВАНИЯ ЦЕН РАЗРЕШИЛО ПРИБАВИТЬ 11%», — успокаивала «Пост».
Эрл протискивался через все это, мимо безымянных мужчин в мягких соломенных шляпах и коричневых костюмах и женщин в цветастых платьях, тоже прятавших головы под широкополыми шляпами. Каждый встречный казался ему невозможно пестрым. За годы, проведенные в Корпусе морской пехоты, он привык к тому, что мир в основном одноцветен: хаки разных оттенков, и все тут. Но Америка уже пробуждалась от затянувшегося периода военных ограничений: витрины внезапно заполнились товарами, снова можно было свободно покупать бензин, на лицах женщин стала мало-помалу появляться косметика, а мужчины носили с белыми сорочками веселые желтые галстуки, как будто желая сообщить о приходе весенней поры надежды.
Медали на груди темно-синего парадного кителя Эрла не привлекали никакого внимания; униформа успела намозолить всем глаза, да и медали мало что значили. Здесь вдоволь насмотрелись на героев. Многие из прохожих сами были героями. Он слился с их безликостью и безымянностью, стал очередным никем, шагающим по Коннектикуту, направляясь неведомо куда. Вскоре он оказался на открытом месте — на Фарагут-сквер с ее деревьями, скамейками и строгим адмиралом, глядящим на Белый дом. На прославленном флотоводце сидели голуби и гадили на его плечи и голову, а на скамейках сидели молодые мужчины и женщины, беседовавшие о любви и больших надеждах на завтрашний день.
Вдруг парк накрыл басовитый гул, и люди задрали головы, стали тыкать пальцами в небо.
— Смотрите, реактивные самолеты!
Высоко вверху с юго-запада на северо-восток летело звено чудесных самолетов; за каждым из четырех тянулся белым хвостом инверсионный след, обтекаемые серебряные фюзеляжи ослепительно сверкали в солнечных лучах.
Эрл понятия не имел, какого типа эти самолеты, но счел сам принцип окраски самолетов в серебристый цвет смехотворным. На Тихом океане япошки в секунду засекли бы такую блестящую птичку, а еще через секунду сбили бы ее.
Там самолеты раскрашивали зелеными и коричневыми пятнами или же светло-синим, под цвет морской волны, потому что там не хотели, чтобы враги заметили тебя раньше, чем ты увидишь их. Да и ничего чудесного в тех самолетах не было — обычные, изрядно потрепанные боевые машины, к тому же их всегда не хватало. Но эта четверка непонятных самолетов мчалась наверху, подобно стрелам, волокла за собой стену звука и тянула Америку к чему-то новому. Говорят, что скоро они будут летать быстрее звука.
— Могу поспорить на что хотите, вы сейчас жалеете, что этих птичек не было с вами в Берлине, — улыбнувшись, сказал ему какой-то лысый парень. — То-то они прижгли бы задницу Гитлеру, верно, сержант?