Эрл подогнал машину к сараю, бывшему когда-то хлевом, и, когда свет фар упал внутрь, увидел ту же самую разруху. Сарай остро нуждался в покраске, его окружило море амброзии и много лет не кошенной неопрятной травы. Отец изошел бы дерьмом, если бы увидел это. Отец всегда держал хозяйство в очень хорошем состоянии. Вернее, отец следил за тем, чтобы его поддерживали в хорошем состоянии. Все должно было содержаться идеально, и одной из постоянных обязанностей Эрла было подстригать лужайку, и только Бог мог спасти его, если он забывал об этом или делал свою работу недостаточно хорошо. Лужайке надлежало быть идеально ровной, саду идеально ухоженным, все должно быть прямым и красивым, как приличествует владениям важного человека.
Эрл выключил свет и открыл дверь машины. В темноте надрывались сверчки, арканзасскую ночь заполнял мягко веющий ветерок, хотя, возможно, это был только намек на движение воздуха. Дом был большим, с четырьмя спальнями на втором этаже. Когда-то это был самый роскошный дом в восточной половине округа Полк, окруженный широкими и очень хорошими землями. Но так уж получилось, что кто-то из предков Суэггера еще в прошлом столетии отказался от сельскохозяйственного бизнеса, не успев по-настоящему войти в него, и переключился на бизнес по надзору за законом и порядком, потому что мужчины Суэггеры всегда были охотниками, всегда имели своего рода врожденный инстинкт обращения с винтовкой и исключительное умение ориентироваться на местности. Никто не знал, откуда эти таланты взялись, но мужчины из этого рода были солдатами и охотниками, сколько они себя помнили, а это длилось ровно столько, сколько они жили в этих краях. Среди них никогда не было фермеров.
Эрл опрокинул бутылку донышком вверх, почувствовал, как бурбон хлынул ему в горло, сделал огромный глоток, а потом еще два таких же. Спиртное, словно светящиеся пули, провалилось ему в кишки, ярко осветив цель. От этого на глаза Эрла навернулись слезы. Он стоял, слегка пошатываясь, и смотрел на большой дом.
Дом до сих пор пугал его. Это был дом страха. В этом доме нужно было ходить на цыпочках, потому что ты же не хотел расстроить отца. Отец командовал в этом доме точно так же, как во всем обозримом пространстве окружающего мира. Громадность персоны отца была такой, что Эрл даже сейчас ощущал присутствие — угрожающее и холодное, пугающее и безумное — этого человека, который до сих пор не желал покинуть закоулки его сознания, постоянно нашептывая ему гадкие и оскорбительные слова.
— Будь ты проклят, отец, будь проклята твоя черная душа! Выходи и дерись! — проорал Эрл.