Джарвис повернул голову, его поцелуй стал крепче — более настойчивым, неконтролируемым и ненасытным. И он, и она старались удовлетворить голод друг друга, который лишь становился острее и с каждым биением сердец поднимался вверх по спирали, усиливаясь и выходя из-под контроля — пока не прорвался наружу, жадный, неуправляемый, алчный.
У Джарвиса не осталось иных мыслей. В тот момент, когда Мэдлин шагнула к нему в объятия, когда его руки сомкнулись вокруг нее, а она подставила ему свои губы, он переступил через какую-то границу — в мир, где правит желание.
Но не то простое желание, которое ему было знакомо. Жар был знакомым, но каждое прикосновение было более волнующим, более ярким, каждое ощущение более острым, более глубоким, более сильным — просто абсолютно непреодолимым, бесконечно заманчивым.
Ему требовалось больше — и все, что он просил, Мэдлин ему давала, подчинялась ему.
Ее рот и губы принадлежали ему, ее тело, мягкое и соблазнительное, наполняло его руки.
Кр-р-р-ах!
Они оба вздрогнули и смущенно взглянули друг на друга, когда к ним вернулся разум и мир снова встал на свое место.
Зигзаг молнии прорезал небо сверху вниз, и по террасе пронесся порыв ветра, кружа листья, сорванные с соседних деревьев.
— Мэдлин? Джарвис? Вы здесь?
Лорд Портлевен, стоя на пороге открытой раздвижной двери, смотрел на террасу, но темнота их скрывала.
Сделав глубокий вдох, Джарвис почувствовал, что его голова перестает кружиться.
— Мы здесь — любуемся грозой.
— А-а. — Закивавшего сиятельство взглянул на небо. — Грандиозно, правда? Но лучше вернуться в дом — вот-вот пойдет дождь.
Освободившись из объятий Джарвиса, Мэдлин сделала шаг назад, и Джарвис, повернувшись, взял ее под локоть и пошел рядом с ней — совершенно невозмутимо — по террасе обратно к дому, где другие гости, прильнув к окнам, наблюдали за грозовым небом.
Мэдлин задержалась возле двери, и Джарвис, тоже остановившись, взглянул сначала на небо, а потом на нее.
— Это… волшебство, неистовство, восторг.
— И опасность.
Она ответила на его взгляд и, повернувшись, прошла в дверь.
Джарвис последовал за ней, нисколько не сомневаясь, что Мэдлин, как и он, говорила не о грозе.
На следующее утро Джарвис уселся в кожаное кресло, стоявшее у письменного стола в кабинете-библиотеке, и, откинувшись назад, подняв и скрестив в лодыжках ноги, занялся чтением последних сообщений, которые прислал ему его лондонский управляющий, но прошло не более десяти минут, как дверь отворилась.
— Мисс Гаскойн, милорд.
Подняв голову, Джарвис с удивлением увидел, что Ситуэлл отступил в сторону от открытой двери, позволяя Мэдлин промаршировать в библиотеку.