— Но вы не можете!
— Почему?
— Потому что вы не можете всерьез хотеть меня — невозможно, чтобы я на самом деле привлекала вас!
— А тот поцелуй вчера вечером? — прищурился Джарвис.
— Заблуждение!
— Если вы правы, то в результате действительно ничего не получится.
Он олицетворял само спокойствие… если не обращать внимания на его глаза и их пронизывающий взгляд.
Она посмотрела Джарвису прямо в лицо и ощутила то напряжение, которое привело ее на грань срыва, а когда его губы искривились, это напряжение снова со всей силой обрушилось на нее.
— Но если все же прав я, если меня действительно влечет к вам и я на самом деле хочу видеть вас в своей постели, тогда, по моему убеждению, вы должны дать мне возможность доказать вам это.
Мэдлин во все глаза смотрела на него, не понимая, каким образом они дошли до этого.
— Поймите, — в голосе Джарвиса зазвучали стальные нотки, — вы, в сущности, ставите под сомнение мое слово и, следовательно, мою честь. С вашей стороны будет только справедливо и разумно позволить мне прояснить дело — разубедить вас.
Нет, нет, нет, нет, нет… но… Мэдлин нахмурилась и, подняв руку, потерла висок.
— Почему…
— Почему — совершенно очевидно. Все, что вам нужно сказать, — это «да» или «нет».
— «Да» или «нет» — что?
Мэдлин еще сильнее нахмурилась, а Джарвис вздохнул, словно она была тупицей.
— Позволите ли вы мне — это означает, что вы не станете без надобности ставить барьеры у меня на дороге — доказать вам, что мое влечение к вам совершенно искреннее?
Она пристально смотрела в его красивое и, как всегда, непроницаемое лицо, а Джарвис продолжал говорить о своих возмутительных предложениях, как будто они были совершенно обычным делом.
— Что именно вы имеете в виду, говоря «доказать»?
Удивленно раскрыв глаза, он помолчал, словно обдумывал ответ, и ответил:
— Полагаю, я имел в виду, что вы позволите мне соблазнить вас.
И тут Мэдлин, истощив терпение, устав на разные лады повторять одно и то же, обессилев от стучащей в висках головной боли, подняла руки вверх.
— Хорошо. Попытайтесь доказать, но я не гарантирую вам, что поддамся.
— Конечно. — Джарвис имел наглость улыбнуться совершенно искренне. — Это было бы неинтересно.
Он встал. В тот же момент она повернулась к двери.
— Я ухожу.
— Да, я так и понял.
Неожиданно жизнь в Корнуолле показалась Джарвису намного интереснее.
Мэдлин являла собой такое сложное, непредсказуемое смешение женских типов, что общаться с ней было все равно что маневрировать на поле битвы; во всяком случае, Джарвис знал, какую возвышенность он должен захватить следующей.