. Английский принц жестоко расправился с жителями непокорного Лиможа, сея тем самым семена ненависти к захватчикам.
70-е годы XIV в. стали временем зарождения элементов национального самосознания в обеих воюющих странах. Одним из симптомов этого был растущий патриотизм, противоречащий рыцарским идеалам. Англо-французская война начиналась под знаменем династических притязаний, вполне соответствовавших идеологии рыцарства. Уже в первой половине XIV в. развитие событий привело большую часть населения Франции к отказу от этих представлений. В 70-е гг. под влиянием освободительного характера войны этот процесс усилился. Освобождение каждого города или крепости воспринималось не просто как военная победа, но и как торжество Франции. Выбив англичан из крепости Рошфор, близ Парижа, французы под возгласы «Монжуа! Сен-Дени!» («Монжуа! Сен-Дени!» старинный боевой клич французов) с ожесточением сорвали английские знамена и обезглавили пленных англичан. При освобождении Пуатье «оставшиеся верными Франции горожане, увидев знамена с лилиями и войска своего законного государя короля Франции, возблагодарили Бога и начали кричать «Монжуа!». Патриотически настроенный автор «Хроники первых четырех Валуа» с гордостью отмечает, что при взятии Ла-Рошели в 1372 г. французы победили «гасконцев и англичан, которые считали себя лучшими воинами в мире. И это была победа, завоеванная не знатными, а простыми людьми и бедняками»[76]. Наиболее ярко новые патриотические тенденции проявлялись в идеологии горожан, чье знание издавна не было сковано тесными рамками натурального хозяйства. Кроме того, при тогдашних методах ведения войны именно города были основными твердынями, в значительной мере обеспечивавшими военный успех той или иной стороны. Поражения Франции в войне, разграбление и разрушение захваченных городов победителями — все это обостряло антианглийские настроения и способствовало серьезным изменениям в общественном сознании. В условиях войны именно горожане раньше других социальных слоев приходили к осознанию интересов французов в борьбе за сохранение независимости Франции. Особенностью рождающихся патриотических чувств в ту эпоху была идентификация интересов страны с личностью короля.
Именно в 70-х гг. XIV в. подобный процесс начался и в английском общественном мнении. Военные неудачи Англии вызвали не только сожаление о напрасных материальных затратах и прекращении притока богатств из Франции, но и чувство национального унижения. Еще до начала войны с Францией Эдуард III приложил усилия к тому, чтобы создать в Англии антифранцузские и антишотландские настроения. Представители различных слоев английского общества единодушно считали, что Франции удалось унизить английского короля, добившись принесения им оммажа за Гасконь в 1329 г. Исходя из популярной в Средние века идеи справедливой войны, Эдуард III в специальных обращениях уже в период войны представлял шотландцев как взбунтовавшихся подданных Англии, а французов — как их пособников. Широко пропагандировалась идея законности прав Эдуарда III на французский престол. Все это способствовало утверждению в английском общественном мнении представления о справедливом характере войны против Франции.