Времени, чтобы надеть белье, не оставалось, поэтому выручил бы зеленый шелковый комбинезон, подаренный мужем на день рождения. В него можно быстро влезть, а темный цвет и свободный покрой скрыли бы отсутствие белья.
Аманда кинулась к гардеробу и быстро отыскала нужную вещь. Дернув за вешалку, в отчаянии ругнулась, когда комбинезон зацепился за что-то воротничком.
— О Боже, нет, — пробормотала она и заставила себя действовать со спокойствием, которого вовсе не ощущала.
Решительно и быстро она разорвала зацепившуюся нитку, затем, опираясь на стену, просунула ноги в штанины. Она знала, что ровно через семь шагов Дэвид будет здесь. Слишком много ночей провела она без сна, высчитывая расстояние между собой и адом, чтобы теперь ошибиться.
Шесть. Пять.
Аманда просунула руку в 'рукав и подняла другую вверх, стараясь не обращать внимания на боль в мышцах.
Четыре. Три.
Застежка чуть не вывела ее из себя, ибо дважды выскальзывала. Но наконец пальцы все же обрели твердость и уверенность.
— Пожалуйста, пусть застегнется с первого раза, — сказала она и потянула вверх. Два. Один.
— Дорогая! Ты уже вышла из ванной! — Дэвид сморщил губы. — А я предвкушал, как присоединюсь к тебе.
Аманда изобразила на лице слабую заученную улыбку и притворилась, что расстроена не меньше мужа, хотя от одной мысли о такой перспективе ей делалось не по себе. Она не знала, сколько еще сможет рассчитывать на свое здравомыслие и терпение, вынося все это.
— Вода остыла, и я замерзла, — стала оправдываться она, надеясь заставить его вспомнить, что причиной ее страданий был не только несчастный случай, — сам он тоже приложил к этому руку.
Если в нем проснется совесть, может быть, сегодня ночью он оставит ее в покое. Может быть, если ей действительно повезет, он уйдет на свидание к одной из своих женщин. Они у него были. Всегда были. И Аманде потребовались годы, чтобы понять, что ей это безразлично.
— У тебя намокли волосы, — сказал Дэвид. — Мэйбл следовало бы их заколоть. — Дэвид нахмурился, глядя на спутанный пучок густых волос, свисающий сзади на комбинезон, и на влагу, от которой одежда приобрела темный оттенок.
У Аманды дрогнуло сердце. Независимо от того, кто и чем ему не угодил, страдать неизменно приходилось ей.
— Я попросила ее не делать этого, — быстро произнесла она. — Мне было так больно, что захотелось сразу же залезть в ванну. Это моя вина. Правда!
Она села перед комодом и взяла гребень. Несмотря на решимость не показывать мужу, как сильно страдает от его недавних побоев, она невольно поморщилась.
Он заметил это. И моментально оказался рядом.