— Аманда, дорогая. Обними меня. Это будет так чудесно.
«Только тебе, Дэвид. Только тебе».
Ничто не нарушало тишину, кроме урчания, с которым он вторгся в ее тело, и ее тихого вздоха, больше похожего на стон.
Аманда закрыла глаза и мысленно унеслась в другое пространство, где не было никакого Дэвида Поттера. И когда его руки чересчур сильно сдавливали ей грудь, а зубы слишком глубоко впивались в нежную кожу ее шеи, она этого почти не замечала. Она вспоминала другого мужчину с такими сильными руками, что не позволили ей упасть, и таким мягким сердцем, что оно не допускало слова боль.
— Ты, конечно же, больше не пойдешь в приют.
Этот тихий приказ прозвучал как раз в тот момент, когда Аманда собралась проглотить кусочек вареного лосося. Ей тут же свело горло от гнева и обиды.
И вдруг произошло нечто неожиданное. Мышцы горла расслабились, и пища проскользнула легко, как подтаявшее масло. Вилка, уже начавшая дрожать в ее руке, больше не дрожала. И выражение лица, с которым Аманда повернулась в сторону мужа, удивило его не меньше, чем слугу, стоявшего у двери.
— Не понимаю почему, — холодно произнесла она. Подцепив кусочек рыбы и положив его в рот, она стала с невозмутимым видом жевать. И тут же слегка нахмурилась: — Тебе не кажется, что повар переусердствовал с приправами? На мой вкус, здесь слишком много эстрагона.
Дэвид оторопел. Аманда только что сделала нечто неслыханное. Она посмела ему перечить, а потом просто-напросто проигнорировала его.
— Послушай-ка, — прорычал он, скомкав салфетку в руке. — Ты не…
— Мне кажется, твоя мама основала этот приют, не так ли, Дэвид? — Аманда даже не стала дожидаться подтверждения своих слов. Они оба знали, что это и так всем хорошо известно. — Боже мой, почему тебя беспокоит то, что я пытаюсь продолжить важное дело твоей матери? Ты, конечно же, не считаешь, что твоя мать сделала ошибку?
Его затрясло от злости:
— То, что делала моя мать, не имеет к нам никакого отношения!
Аманда выгнула бровь:
— Хорошо, что она уже не может слышать этого, Дэвид. Такие слова причинили бы ей страдания. Твоя мама любила меня, помнишь?
У Дэвида вытянулось лицо. Глаза сузились. Он украдкой окинул взглядом комнату, будто желая убедиться, что его никто не подслушал.
— Меня она любила больше, — сказал он, проклиная себя за детскую писклявость в голосе. — И она воспитала меня так, чтобы я был мужчиной в семье. Помнишь? Отец умер, когда мне было десять лет. Всегда решения в этом доме принимал я, и у меня нет намерения что-то менять.
Аманда лишь скользнула по нему взглядом. Что-то изменилось в ней. Ей теперь не было нужды подлизываться или съеживаться в надежде ослабить удары его кулаков. По правде говоря, у нее даже не было уверенности, что она станет это делать. Может быть, нынешняя схватка окажется их последней. По крайней мере ее страданиям придет конец.