Когда Доминик подрос, он стал очень часто истязать себя плетью, доходя при этом до бесчувственного состояния; нередко его с трудом только возвращали к жизни его святая мать и три красавицы-сестры. Его покаяние обладало, говорили, такой силой, что тысячи злых духов своими воплями и рыданиями наполняли окружающий его воздух, так как, совершая умерщвление своей плоти, он этим самым вырывал из когтей их бесчисленное количество загубленных душ. Па отношению к другим он был так же строг, как и к самому себе, и под маской милости и прощения прибегал к неописуемым жестокостям. Изгнание в те времена считалось самым большим несчастием, и, под видом обещания отменить ссылку и вернуть раскаивающихся церкви, он накладывал буквально невыносимые наказания, маскируя их нежным названием покаяния.
Чтобы дать образец сострадательности этого прославившегося святого, мы помещаем текстуальный перевод одного из сделанных им по своему ордену распоряжений.
"Брат Доминик, ничтожный священник, шлет во имя Господне всем верующим свой привет! По приказанию цистерианского аббата, который возвел нас в настоящий наш сан, простили мы подателя сего, Понтия Рочериуса, и Божьей милостью вырвали его из когтей еретичества и снова обратили в лоно нашей церкви. Мы взяли с него присягу в исполнении возложенной на него эпитимии, обязав его в течение трех воскресений или трех же постных дней в сопровождении духовника, обнаженным от плеч до пояса, пройти от городских ворот до входа в монастырь и подвергаться на протяжении всего пути ударам розог. Кроме того, приказываем ему навсегда отказаться от употребления в пищу мяса, яиц, сыру и всех тех кушаний и продуктов вообще, которые имеют какую бы то ни было связь с мясом" и т. д.
Не меньшей популярностью пользовался в этом ордене Джон Таулер, заслуживший репутацию ревностнейшего флагеллянта. Его фанатичность в этом отношении доходила до того, что он истязая себя лично, ибо, говорил он, окружающие относятся к нему слишком снисходительно и по непонятной ему причине щадят его. Приняв во внимание оба эти типа, нетрудно представить себе, что орденские статуты, правила и предписания были переполнены этой пресловутой disciplina flagell; говорить нечего о том, что малейшие проступки, самые незначительные уклонения от установленного режима наказывались плетьми и розгами, причем виновный нередко плавал во время экзекуции в лужах собственной крови. Чтобы восторжествовать над справедливостью и не давать повода к возбуждению неудовольствия и справедливых нареканий, у женской половины ордена была введена обоюдная порка, иначе говоря - монашенки секли друг друга. Таким образом, любая сестра-монашенка, не испытавшая сострадания и снисходительности других по отношению к себе, сама ничего подобного не выражала тогда, когда наступала ее очередь производить над кем-либо из сестер по ордену эксперименты с розгой.