– Можно я? – Харальд смотрел просительно, и Гуннар не смог отказать воспитаннику.
– Давай.
Заскрипела тетива, на миг юноша застыл, словно превратившись в статую лучника. Солнце играло на светлых, точно посеребренных волосах, ветер перебирал падающие до плеч пряди.
Раздался хлопок, и олень, высоко подпрыгнув, рухнул.
– Попал, – сказал Харальд, опуская лук. Его лицо осветилось торжеством. И не зря. Вернуться в юрту с мясом – величайшая доблесть для охотника. А медведь – так, баловство…
* * *
Когда красавец-олень превратился в груду окровавленной плоти, а лучшие куски мяса перекочевали в заплечные мешки, Харальд спросил, указывая на обрыв:
– А что там? Бурливое озеро?
Гуннар боялся этого вопроса, боялся и ждал.
– Да, – ответил он, глядя на замерзшую поверхность, сверкающую на солнце кристаллами льда. – Это оно.
– И там был остров, куда ходил отец? – Теперь воспитанник смотрел прямо на Гуннара.
– Был, – сказал тот, а про себя подумал: «Вот бабы! Растрепали все!» – Остров был, а на нем храм… Но, как сам видишь, сейчас ни того, ни другого.
– Жаль. – Взгляд Харальда был чист и ясен, будто солнечный луч.
– Что жаль?
– Что храма нет, – пожал плечами юноша. – Я бы туда пошел, как и отец. Ведь он вернулся оттуда другим?
Гуннар дернулся как от удара. Про себя вовсю клял оленя, выбравшего самое неудачное направление для бегства.
– То, за чем он ходил туда, превратило его в нелюдя, – устало проговорил Гуннар. – И я очень рад, что пятнадцать лет назад храм на острове сгинул с лица земли.
– Я знаю эту историю, – прервал воспитателя юноша. – Глубокой осенью земля содрогнулась, словно недра её пронзила нестерпимая боль, и с севера до становища донесся жуткий вой. А через неделю охотники обнаружили, что острова более нет.
– Так что оставь эти мысли! – уже строго сказал Гуннар. – И не старайся идти по стопам отца. Я думаю, он бы этого не одобрил…
– Я не собираюсь идти по его стопам, – пожал плечами Харальд, и на лице его появилось выражение крайнего упрямства. – Я просто хочу больше о нем узнать…
Юноша пробормотал ещё что-то, но Гуннар решил не переспрашивать. Сказал лишь:
– Ну что, пойдем?
Воспитанник кивнул.
Всю дорогу до становища молчали.
* * *
Пришла весна, а с ней День Предков – главный праздник племени.
Позади тяжелые зимние месяцы, жестокие морозы и свирепые снегопады, когда целыми днями нельзя выйти из юрты. Впереди – теплое время и обильная охота. Как ни вознести благодарность пращурам, которые помогли дожить, дотерпеть, послали зверя на рогатины охотников, а рыбу – в сети?
Харальд с нетерпением ждал праздника. Посвящение в мужчины он прошел пять зим назад, в тринадцатилетнем возрасте, но каждый День Предков с тех пор встречал, словно мальчик, которому ещё только предстоит стать полноправным членом племени.