Теневой вздохнул.
– Видел, – подтвердил Харальд.
– А ты? – неожиданно спросил Берг, уставившись на юношу. Глаза его в полумраке светились, словно у хищника, и это было жутко. – Ты – кто такой? Откровенность за откровенность. Я довольно давно живу в этом мире, но тебя я понять не могу. Ты не похож на родовитого, по бедности подавшегося в дружину, – тогда бы тебя не пришлось учить держать в руках меч. Но ты и не юный головорез из трущоб, пытающийся подняться в жизни повыше. И тебе покровительствует атаман! Кто же ты?
Харальд на мгновение ощутил нерешительность. Мучительно не хотелось ничего говорить, и он скорее всего отделался бы шуткой, но Гуннар положил на плечо тяжелую теплую руку и сказал проникновенно:
– Расскажи ему. Он не проболтается.
Слушал Берг внимательно. Лицо его оставалось спокойным, лишь когда прозвучало имя, он не выдержал, прошептал: «Владетель Харальд?», но затем вновь смолк.
Когда юноша закончил рассказ, Теневой некоторое время молча смотрел на него, а затем поинтересовался:
– И ты хочешь выяснить, что стало с твоим отцом?
– Да, – твердо ответил Харальд.
– А ты знаешь, каким прозвищем наградили Белого Владетеля в те годы, когда его слава гремела от гор до моря? – На лице Берга было странное выражение.
– Нет.
– Только не бросайся на меня с мечом, – усмехнулся рыжебородый, глаза его блеснули. – Все равно я тебе пока не по зубам.
– Скажи же, скажи! – почти потребовал Харальд, чувствуя, как нетерпение разрывает его изнутри.
– Его прозвали Харальд Кровопийца!
Слова упали точно огромная глыба льда. Харальд ощутил, как его обдало морозом и как поникли под навалившейся тяжестью плечи. Как, как они могли придумать такое прозвище для его отца? Кто это сделал и зачем?
Гуннар и Берг смотрели на него.
Юноша почувствовал, что у него немеет лицо.
– Да, – проговорил он, напрягая мышцы рта до предела. Иначе губы отказывались слушаться. – Я понял.
Повисла неловкая тишина. Берг вновь взялся за меч, а Гуннар принялся убирать в мешок инструмент, понимая, что закончить ремонт обуви сегодня не успеет.
Налетел ветер, принес аромат молодой хвои. Пламя в костре недовольно заворчало, и языки его, желто-багровые, начали нервно раскачиваться.
– А знаешь, чего ещё учудил этот молодой человек, твой ученик? – спросил вдруг Гуннар.
– Нет, – отозвался Теневой.
– Он отказался взять панцирь! Наотрез. Заявил, что тот ему только помешает и что он вообще не понимает, зачем таскать на себе столько железа!
– Ничего, – по голосу слышно было, что рыжебородый доволен. – Он же быстрый!
– От стрелы не увернешься! – сердито возразил Гуннар.