Я помню этот день так, как будто это вчера было. По обыкновению всех детей, я не мог идти медленно и ровно, как большие, но бежал вперед и рвал цветки, как вдруг, достигнув до опушки рощи, я как бы окаменел, устремил взоры на озеро и не мог вы* говорить ничего, кроме:
— Папенька, бриг!..
— Каков! Ведь-таки не принял за фрегат или голетту! — вскричал батюшка. — Поди сюда, мой милый Джон, обними меня!
Прекрасный маленький бриг с великобританским флагом красиво покачивался на озере. На корме его было написано золотыми литерами: «Анна-Мери». Неизвестные работники, которые уже пять месяцев жили в замке, были плотники из Портсмута, пришедшие, чтобы построить его. Он был окончен еще в прошлом месяце, спущен на воду и оснащен, а я ничего и не знал. Завидев нас, он сделал залп из всех своих четырех пушек. Я был вне себя от радости.
В бухте озера, ближайшей к роще, по которой мы шли, стояла шлюпка: в ней были Том и шестеро матросов. Мы сели в нее. Том стал у руля, гребцы нагнулись на весла, и мы понеслись по озеру. Шестеро других матросов под командою Джорджа ожидали батюшку на палубе, чтобы отдать ему почести, следующие по чину, и он принял их с приличной важностью.
Вступив на палубу, сэр Эдвард принял команду; марс-стенги развязаны, паруса один за другим спустились, и бриг пошел.
Я не в состоянии выразить восхищения, которое чувствовал, видя вблизи эту чудную машину, которую называют кораблем; а заметив, что он движется под моими ногами, я захлопал в ладоши и заплакал от радости. Матушка тоже заплакала, но не с радости: она думала о том, что со временем я вступлю на настоящий корабль, и тогда ей будут грезиться только бури и морские битвы.
Впрочем, все наши гости действительно веселились удовольствием, которое батюшка хотел нам доставить. Погода была прекрасная, а бриг послушен, как хорошо выезженная лошадь. Мы сначала обошли вкруг озера; потом прошли его во всю длину; наконец, к большому моему сожалению, бросили якорь и убрали паруса. Мы сели в шлюпку и поплыли к берегу; скоро скрылись мы в роще, спеша домой обедать; бриг сделал второй салют.
С этого дня у меня была одна мысль, одна забава, одно счастие: бриг. Батюшка радовался, видя во мне такую склонность к морской службе; а так как работники, которые строили судно, должны были возвратиться в Портсмут, он нанял вместо них шестерых матросов из Ливерпуля. Что касается до матушки, то она печально улыбалась, когда говорили о бриге, и утешалась только тем, что мне еще семь или восемь лет и нельзя вступить в действительную службу. Но она забывала о школе, о первой горестной разлуке, которая хороша только тем, что приготовляет к другой, почти всегда следующей за нею.