Подойдя к дверям, я хотел было употребить прежнюю хитрость, приказал людям своим прижаться к стене и начал кликать в отверстие двери. Я надеялся, что таким образом нам удастся войти без шума в дом; но по молчанию, которое царствовало в нем, несмотря на мой крик, я догадался, что добром нам в таверну не войти. Я велел двоим из наших людей, которые на всякий случай взяли с собою топоры, выломать дверь. Несмотря на замки и перекладину, она отлетела, и мы бросились под первый свод.
Вторая дверь тоже была заперта, и мы ее также выломали. Она была не так крепка, как первая. Мы тотчас очутились в комнате, в которой Джемми экзаменовал меня. В ней было темно. Я подошел к печи: огонь залит. У одного из наших матросов было огниво, но мы тщетно искали свечи или лампады. Я вспомнил о наружном фонаре и побежал, чтобы отцепить его: он тоже был потушен. По всему видно было, что гарнизон знает о нашем прибытии и противопоставляет нам силу бездействия, которая предвещала упорное сопротивление.
Когда я воротился, комната была уже освещена; у одного из матросов, канониров третьей бакбортной батареи, случился фитиль, и он зажег его; но времени терять было нельзя: фитиль мог гореть лишь несколько минут; я схватил его и бросился в следующую комнату, закричав: «За мной!»
Мы прошли эту вторую комнату и потом ту, где приготовлен был ужин, на который наши люди бросили взор неизъяснимо выразительный; наконец, мы достигли до дверей подвала: фитиль уже догорал. Дверь была заперта, но завалить ее, видно, не успели, потому что, протянув руку, я ощупал ключ. Как я помнил дорогу, по которой с полчаса назад пробирался ощупью, то и пошел вперед, ощупывая каждую ступеньку ногою, держа руки перед собой и притаив дыхание. Идя с Джемми, я сосчитал ступеньки: их было десять. Я снова пересчитал их, и ступив на последнюю, повернул вправо; но сделав несколько шагов в подземелье, я услышал, что какой-то голос говорил мне в ухо: «Предатель!» В это самое время мне показалось, как будто камень, отделившись от свода, упал мне прямо на голову. Искры посыпались у меня из глаз; я вскрикнул и повалился без чувств.
Опомнившись, я уже лежал на своей койке и по движению корабля заметил, что мы снимаемся с якоря. Удар, полученный мною и нанесенный просто могучим кулаком моего приятеля, хозяина «Зеленого Эрина», не помешал успеху экспедиции: лейтенант Борк вошел в ризницу в то самое время, как жених, шаферы и гости были там; их всех побрали, как я запомню, за исключением только одного Боба, который выскочил в окно. Впрочем, отсутствие его было восполнено, потому что лейтенант, строгий наблюдатель дисциплины, не хотел уйти с неполным числом людей и, схватив одного из гостей, несмотря на его крики и сопротивление, привел вместе с другими пленными на корабль.