- Какой же вы мерзавец!
Испуганный Гервег схватился за шнурок и стал звонить изо всей силы.
- Что вы, с ума сошли? - спросил Гауг и схватил его за руку.
Гервег, рванувшись от него, бросился к двери," растворил ее и закричал:
- Режут! Режут! (Morel! Mord!)
На неистовый звон, на этот крик всё бросилось по лестнице к его комнате; гарсоны, путешественники, жившие в том же коридоре.
- Жандармов! Жандармов! Режут! - кричал уже в. коридоре Гервег.
Гауг подошел к нему и, сильно ударив его рукой в щеку, сказал ему:
- Вот тебе, негодяй (Schuft), за жандармов! (528)
Тесье в это время взошел опять в комнату, написал имена и адрес и молча подал их ему. На лестнице собралась толпа зрителей. Гауг извинился перед хозяином и ушел с Тесье.
Гервег бросился к комиссару полиции, прося его взять под защиту законов против подосланных убийц и спрашивал, не начать ли ему процесс за пощечину.
Комиссар при содержателе отеля расспросил о разных подробностях, изъявил сомнение в том, чтоб люди, таким образом приходившие белым днем в отель, не скрывая имен и места жительства, были подосланные убийцы. Что касается до процесса, он полагал, что- его начать .очень легко, и наверное думал, что Гауг будет приговорен к небольшой пени и к непродолжительной тюрьме. "Но в вашем деле вот в чем неудобство, - прибавил он, - для того, чтоб осудили этого господина, вам .надобно публично доказать, что он вам действительно дал пощечину... Мне кажется, что для вашей пользы лучше дело оставить, оно же бог знает к каким ревеляциям58 поведет..."
Логика комиссара победила.
Я тогда был в Лугано. Обдумав дело, на меня нашел страх: я был уверен, что Гервег не вызовет Гауга или Тесье, но чтоб Гауг умел на этом остановиться и спокойно уехал из Цюриха, - в этом я не был уверен. Вызов со стороны Гауга59 был бы явным образом против характера, который я хотел дать делу. Сам Тесье, на благородный ум которого я мог совершенно надеяться, во всем был слишком француз.
Гауг был упрям до капризности и раздражителен до детства. У него постоянно были контры и пики то с Хо-ецким, то с Энгельсоном, то с Орсини и итальянцами, которых он, наконец, действительно восстановил против себя, - и Орсини, улыбаясь по-своему и слегка покачивая головой, говаривал пресмешно:
- Oh, il generale, il generate Aug!60
На Гауга имел влияние один Карл Фогт с своим светлым практическим взглядом; он поступал агрес(529)сивно; осыпал его насмешками, кричал, - и Гауг его слушался.
- Какой секрет открыли вы, - спросил я раз Фогта, - усмирять нашего бенгальского генерала?