— Так точно!
— Вам не интересно, в чем она заключается?
— Расскажете.
— Мне правильно вас рекомендовали! — улыбается полковник. — Подойдите к столу!
На столе — карта. Беглого взгляда достаточно, чтоб понять: сделана по нашим фотоснимкам. Узнаю очертания лесов, русла рек, нити дорог. В полете я смотрю вниз.
— Нужно доставить человека вот сюда! — подполковник указывает карандашом. Точка ложится за передовой линией, в тылу немцев. — Через сутки забрать его, но в другом месте. Задача состоит в том, что сделать нужно как можно незаметнее. Сумеете?
— В этом месте нельзя высаживать!
— Почему?
— Открытое поле ввиду большого села. В селе наверняка есть неприятель. Посадка аппарата не останется незамеченной.
— Что вы предлагаете? — подполковник заинтересован.
— Насколько понимаю, объектом операции является железнодорожная станция.
— Почему вы так заключили? — хмурится подполковник.
— Других объектов, имеющих военное значение, у места посадки нет.
— Гм-м…
Непонятно: одобрение это или насмешка. Однако рот мне не затыкают, продолжаю:
— Агента лучше высадить у железнодорожного полотна, вот в этом квадрате. Железнодорожная насыпь закроет нас от любопытных взоров, с другой стороны — лес. Не думаю, что зимой здесь есть люди. Если агента одеть железнодорожным рабочим, на него не обратят внимания. Что может быть естественнее железнодорожника, идущего вдоль пути?
— Вы часом не служили в разведке, Павел Ксаверьевич? — спрашивает подполковник.
Служил! Только в другой армии и звали меня иначе. Качаю головой.
— Не желаете послужить? Обещаю быструю карьеру и достойное звание. Мне странно видеть такого человека как вы всего лишь прапорщиком, к тому же заведующим обозом.
Егоров хмурится — камешек в его огород.
— Я хочу остаться в отряде с боевыми товарищами.
Егоров улыбается.
— Как знаете! — подполковник сворачивает карту.
— Есть еще замечание.
Он поднимает голову.
— При пересечении линии фронта аэроплан увидят. Надо закрасить наши кокарды и нарисовать германские кресты.
— Опять вы за свое, прапорщик! — сердится Егоров. — Это запрещено конвенцией!
— А травить людей газом разрешено? — холодно говорит подполковник. — Обстреливать госпиталя, вешать мирных жителей? Возможно, вы еще не поняли, господин штабс-капитан, но эта война — на уничтожение. Прапорщик дело говорит.
— Если немцы захватят в плен летчика на русском аппарате, его отправят в лагерь военнопленных, — не сдается Егоров. — Если опознавательные знаки будут германские, его расстреляют как шпиона.
— Что скажете? — подполковник смотрит на меня.
— Что случается с агентом, если попадает в плен?