В библиотеку мы попали последними, и я удивилась, увидев, что кто-то расставил там стулья. Мистер Хедли сел за небольшой столик лицом к нам, на столе перед ним лежал ворох бумаг. Но в отличие от всех остальных я не смотрела на эти бумаги с надеждой или радостью. Мне было все равно. Даже никакого тревожного трепета, кроме мыслей о том, что может, скоро я узнаю от Джейсонда, что же с ним и мной не так, и чем мы отличаемся от других людей. И стоит ли мне переживать, что мои дети унаследуют подобный дар.
— Итак, начнем.
Мистер Хедли сделался очень важным, совсем не похожем на того человека, что сегодня утром отводил глаза от Калеба, поправляя воротник и стирая пот с лица. Он торжественно начал перечислять имущество деда и бабки и я несказанно удивилась. Оказалось что Сторки имели очень большое состояние. Два дома, этот и дом в Шотландии, бунгало в Карибском море, яхта и несколько зданий под торговые помещения в Чикаго и Нью-Йорке. Облигации, ценные бумаги, акции нескольких мелких компаний в ЮАР, множество драгоценностей и счета в банках по всему миру. И еще, конечно же, компания по изготовлению тканей, половину акций которой имела семья моего отца. В общем, их состояние насчитывало несколько сот миллионов долларов, что намного преувеличивало мое скромное по сравнению с этим имущество. Я была обеспечена, но, безусловно, не так. Старые немецкие деньги, как прошептал мне Калеб. То, что старые это точно, в комнате не было никого моложе Конни — а ей лет на десять больше чем мне.
— 51 % моих акций от компании «Сторк и Деверо» я разделяю подобным образом: 10 % отходит моему брату Алану, 10 % сестре Аланис, 10 % сестре моей жены Делании… — и тут мистер Хедли запнулся и его лицо на миг перекосило. Он поднял глаза на миссис Деверо и продолжил: — 21 % акций отходит моей внучке Марлен Рейн Турб Сторк, как ближайшей родственнице, из чего следует, что только она одна имеет право продать свои акции, но никому кроме тех трех людей, которым принадлежат по 10 процентов, или же семье ее отца Джейсонда Деверо.
Настала гробовая тишина. Медленно все головы в комнате повернулись ко мне, и все что умудрилась сделать я, это прижаться к Калебу, его руки тут же утешающее обволокли меня.
Меня напугало не то, что мне досталось что-то от наследства, а то, что слова об отцовстве Джейсонда были произнесены вслух. И пока никто этого не слышал, все играли роль, что ничего не заметили. А теперь глаза моих родственничков полыхали не только жадностью, но и ненавистью. Им волей неволей всем придется признать мое родство с ним. Наверное, Сторки сейчас смотрят на всю эту картину с небес и потешаются. Я ни секунды не сомневалась, что перед смертью они долго думали как бы мне напакостить.