Я хочу прожить с вами всю оставшуюся жизнь. Хочу, чтобы у нас были дети.
Что, если бы она забеременела от него, а потом ему пришлось бы бороться с желанием вновь стать священником?
Эта страница моей жизни перевернута, напомнила себе Сидни.
Сейчас Джаред говорит, что хочет провести е ней всю жизнь, но, давая обеты, он тоже клялся вечно чтить их.
Откуда ей знать, что через год или два он не передумает? Тогда она и их ребенок станут препятствием на его пути, и ответственность за его страдания снова ляжет на нее. Она потеряет его дважды.
Внезапно Сидни услышала стук в дверь.
— Сидни! — настойчиво позвал ее Джаред.
Она думала, что он давно ушел.
— Я слышу, что вы плачете. Впустите меня или, клянусь, я выломаю дверь!
— Не надо, пожалуйста! — Сидни знала, что Джаред способен выполнить свою угрозу.
Вскочив с дивана, она открыла дверь, и Джаред вошел без приглашения.
— Обещаю не подходить и не прикасаться к вам но вы не избавитесь от меня, пока не выслушаете, — заявил он. От него исходила такая сила, что Сидни не рискнула возразить.
— Н-не хотите ли сначала выпить кофе?
— Хочу, но я сам приготовлю его.
Сидни могла представить, как ужасно она выглядит. Глаза у нее покраснели и опухли от слез. Унизительно, что он слышал ее рыдания!
— Хорошо, — пробормотала она. — Я пока освежусь немного.
В спальне Сидни переоделась и пошла в ванную, чтобы умыться и причесаться. Накрасив губы, она почувствовала, что готова предстать перед Джаредом.
Вернувшись в гостиную, Сидни увидела, что он пьет кофе. Ее чашка стояла на столе. Взяв ее, она села на стул возле дивана. Чувствуя, что Джаред следит за каждым ее движением, она изо всех сил пыталась не встречаться с ним взглядом.
— Сначала я был обыкновенным человеком, Сидни.
Она сделала глоток, прежде чем ответить.
— Я слышала, что многие священники с детства испытывают склонность к служению Церкви, — прошептала Сидни.
— Ничего подобного со мной не произошло. Я расскажу правду. Я родился в Нью-Йорке, на Лонг-Айленде и до окончания школы даже не задумывался о приобщении к вере, не говоря уже о том, чтобы отказаться от женщин. — (Это неожиданное признание потрясло Сидни.) — Вы слышали когда-нибудь о мукомольнях Кендаллов?
Она недоуменно моргнула. В каждой американской семье используют эту муку. Неужели он — тот Кендалл? У них, должно быть, миллионы, возможно даже миллиарды.
— Я- я не думаю, что хочу услышать что-то еще, — задыхаясь, произнесла Сидни.
— Потому что вы возвели меня на пьедестал и не желаете узнать, что я отнюдь не святой, каким вы меня воображали. Но мы не сможем надеяться на совместную жизнь, если вы не позволите мне рассказать о моем прошлом.