Они поднялись примерно до середины дерева, когда гон накрыл поляну. Внизу затрещало, зашумело, захрюкало и завыло. Быстрые тени вылетали из темноты, проносились через свободную от деревьев область и пропадали в ночи. Некоторые сталкивались, наскакивали друг на друга, тогда шум усиливался, слышалось рычание или хрюканье. Здоровенный псевдопёс с посеребренной лунным светом полосатой спиной учуял людей: резко остановившись под вязом, задрал большую морду и взвыл. К нему присоединились ещё несколько мутантов, они забегали вокруг дерева, выбившись из общего потока, который стал обтекать их, словно тёмная клокочущая вода.
Тимур поудобнее устроился в развилке ветвей, Вояка улеглась на толстом суку, обняв его и свесив голову; рядом, как нахохленный голенастый петух на заборе, поджав ноги, восседал Растафарыч.
Упреждая его вопросы, Тимур сказал:
— Кроме большого гона, который происходит перед выбросом, случаются и так называемые малые гоны.
— А из-за чего они случаются? — завороженно спросил водитель, весь захваченный буйством мутантской природы внизу.
— Никто толком не знает. Одни говорят, электромагнитное поле в Зоне локально меняется и зверьё на это реагирует. Другие — что какие-то фронты аномальной энергии мигрируют. Третьи ещё что-то плетут.
— А-а, — протянул Растафарыч.
Гон длился не очень долго, но даже когда основная масса мутантов убежала в сторону канала, из леса на поляну то и дело выскакивали отстающие — то пробегала беременная псевдособака, тряся раздутым пузом, то, всполошенно хрюкая, проносился выводок потерявших матку юных кабанят, то щёлкала клешнями косолапая псевдоплоть. Одна попыталась залезть на дерево и долго сопела, неразборчиво бормотала на человеческом языке, тяжело взбираясь наверх, а сидящие там люди отламывали и отпиливали от вяза части веток и швыряли в неё. Потом Растафарычу как-то удалось откромсать длинный прямой сук, он метнул его будто копьё и героически завертолётил псевдоплоти промеж больших, тёмных, унылых глаз. Псевдоплоть с протяжным уханьем сверзилась на землю, принялась хрипло ругаться и в конце концов, обиженно щёлкая клешнями, убралась в кусты.
— Спускаться не будем, — заключил Тимур, и оба спутника закивали в ответ. — Лучше тут пересидеть. В развилке этой и поспать можно, если привязаться.
— Я тоже так полагаю, — согласилась Вояка, садясь на своем суку. — Только мне спать совсем не хочется.
— И мне, — подтвердил Растафарыч.
копьё— Столько событий, столько всего! Канал, вертушка, болото, лес, гон — ух! Пакость эта с клешнями… Голова аж пухнет. Растафарик, круто ты в неё суком засандалил, как копьём — прям в лобешник её, Чингачгук!