Но, вместо ожидаемого испуга, моим глазам предстало зрелище весело смеющегося собеседника.
- Да иди ты в баню! - фыркнула я, обидевшись и, быстро поднявшись, выскочила вон.
Он нагнал меня почти сразу и, схватив за плечи, повернул к себе.
- Катенька, не дуйся на меня, пожалуйста, - проговорил рокер, тревожно глядя в мои хмурые глаза. - Обещаю, что ты скоро обо всем узнаешь. Ладно? Давай, не будем ссориться.
- Хорошо, - я вырвалась. - К тому же у меня тоже много дел сегодня.
Я демонстративно посмотрела на часы, стрелки показывали половину четвертого. Если все идет по плану, то Вера уже на пути ко мне. Поэтому продолжать уговаривать собеседника раскрыть карты, которые он старательно прятал, не было ни времени, ни смысла.
- Вечером созвонимся, - бросила я, уходя.
- Катя, - Андрей подождал, когда я обернусь, потом продолжил, - Как твой не сданный экзамен? Все устроилось?
Теперь я посмотрела на него с таким видом, будто передо мной стоял не простой смертный, а пророк какой-нибудь, по меньшей мере. Откуда ему знать о поставленной Кривошеиным оценке? Или, может, у меня просто разыгралось воображение, раз я в обычном вопросе увидела тайный смысл?
- Да. Мне поставили "пять", - выдавила я из себя, все еще находясь под впечатлением того, что музыкант заговорил на эту тему не спроста.
- Вот и замечательно! - весело воскликнул он. - Я очень рад за тебя, Катя.
- Пока, - решив, что надо поскорее сваливать, чтобы не услышать от него очередную странность, пробормотала я.
- До вечера, - проводив меня взглядом, сказал парень.
"Либо ко мне вернулась паранойя, либо рокер что-то темнит. Во всяком случае, вид у него слишком уж загадочный, - размышляла я, спускаясь в метро. - Ох, не нравится мне подобного рода таинственность. Особенно, когда за каждым углом ожидаешь увидеть маньяка. Правда, я сама не была до конца честна с Каменским. Ну, а долг, как водится, платежом красен, так что нечего злиться. Подожду, когда он решит мне все рассказать сам, тогда и выводы сделаю. В любом случае, Андрей не насильник. В этом я, абсолютно, уверена. Иначе он не стал бы проявлять в отношении меня столько заботы. А вот Валя... Его нервозность и вспыльчивость мне что-то не внушают особого доверия".
К моменту моего появления на пороге собственной квартиры, я была, абсолютно, убеждена в причастности Быстрова к нападениям. Рассудок при помощи логики быстро заглушил доводы влюбленного сердца, выступавшего в защиту спасателя. Разбившись вдребезги о твердую стену неопровержимых улик, выстроенную моим разумом, бедное сердечко жалобно ныло, сокрушаясь над получившими трещину чувствами. Я была вынуждена признать, что боюсь Валентина и... люблю.