— На вокал? — улыбнулась Лада.
— На все. Коля опять уедет в Швейцарию, а маме некогда, она болеет. Пойдемте на органный вечер, вон написано.
Лада посмотрела на афишу.
— Исполнитель Гарри Гродберг. Замечательный концерт.
— Извините ее, Лада, — Николай легонько коснулся ее плеча. — Вы понравились моей сестренке, она очень непосредственна. До свидания.
Они уехали на машине. Лада с Игорем медленно шли по Большой Никитской.
— Вы не спешите? — спросил он.
Она качнула головой.
— Нет.
— Хороший был концерт. Вы часто бываете в Консерватории?
— Раньше бывала чаще, теперь некогда, — она улыбнулась, не прибавив ничего большего.
— А я вообще в первый раз. Вы учитесь, Лада?
— Я работаю.
Он понимающе кивнул.
«Он решил, что я секретарша»- подумалось ей. И стала спрашивать сама.
— А вы летчик? Летаете?
— Летаю. Я летчик-испытатель. Показываю истребитель СУ на авиасалонах.
Лада поставила ладонь вверх пальцами.
— «Кобра»?
— «Кобра». Очень тронут.
— Страшно?
— Лучше сказать — ответственно. Сверхзвуковой истребитель, самолет двадцать первого века… Не до страха.
— А где происходят эти… выставки?
— За рубежом. В мае будут в Арабских эмиратах, в Дубаи, потом в Ла Бурже под Парижем, а в конце лета, как обычно, у нас в Жуковском. Бывала на МАКСе? — после «секретарши» он перешел на ты.
— Никогда. Что это?
— Международный авиа-космический салон. Я тебя привезу, увидишь, как мы летаем. Там летное поле, как море, а вокруг леса, леса, леса. Мы там с ребятами шашлыками увлекаемся, угостишься. — Он полуобнял ее за плечи и заглянул в лицо.
Она молчала.
Свежий апрельский вечер приятно дул в лицо. На светлом, уже вечернем небе четко вырисовывались крыши домов. Горели фонари. Прохожих на тротуаре было мало, их почти не обгоняли. Улица свернула к центру. Открылся вид на Кремль, на жаркие рубиновые звезды, спорящие с ясной свежей зарей.
Они вышли к Манежу.
Сколько споров было накануне строительства Манежного городка! Кощунством казалось и само вторжение в исторические пределы московского центра, под седые стены Кремля, в археологические глубины первых посадских селений, и само строительство заглубленного многоэтажного торгового сооружения, прикрытого нарядными дорожками для приятных пеших прогулок. Сколько сломано копий! С каким ехидством ждали посвященные в эти распри открытия нового центра! И что же? С первого же дня московский молодой народ спокойно присвоил подарок, принял как должное его затейливость, чистоту и заботу, и зарубил себе на носу, что в самом центре столицы появилось по-человечески доброе место, где история и современность заключили союз ради него, обычного москвича.