Возле реки пахло еще богаче, тиной, мокрым деревом, горьковатой вонью ракушек. Полая вода еще не спала, разливом половодья сплошь затопило низкую пойму с обеих сторон, русло угадывалось по стремительности стрежня, несущимся под обрывом. Вдоль берега в беспорядке громоздились ежегодные жертвы весенней стихии — упавшие стволы, белые корявые корневища, островки желтой травянистой земли.
Постепенно Лада с Игорем ушли далеко вперед, обогнав своих спутников, свернули в излучину.
— Ну-ка, — Игорь наклонился и метнул по воде камешек. — Раз, два, три, четыре, пять… — камешек скакал по волнам, словно по асфальту.
Подыгрывая ему, Лада метнула тоже. Игорь засмеялся и увлек ее в сторону. Они оказались одни среди сосен и серых нераспустившихся зарослей орешника. Оглянувшись, он привлек ее к себе.
— Побудем вдвоем, вот здесь, у дерева. Тебе хорошо?
Она застыла. Он коснулся губами ее рта, жадно провел рукой по бедрам, по груди. Дыхание его сбилось.
— Не надо! — вскрикнула она.
— Ты уверена?
Она стала вырываться, раззадоривая его сопротивлением.
— Не играй со мной, давай по-хорошему. Мы же нравимся друг другу, Лада, в чем дело-то?
Вдруг он ощутил, что она дрожит, как лист, испуганно, откровенно, особенно колени. Кольцо его рук ослабло.
— Ты боишься? Я же ничего не делаю, — он удивленно отстранился и оперся о древесный ствол у нее над головой.
— Пусти, — задыхаясь, сказала она. — Я пойду.
Но он продолжал стоять перед нею, покусывая усы, мужественный, неотразимый до замирания сердца.
— Такая красивая девчонка и такая пугливая, — проговорил он с недоумением. — Не могу поверить. Ты что, ни с кем не дружила? У тебя был парень?
Она молчала, низко опустив голову. Теперь уже Игорь не знал, как себя вести. Осторожно поднял ее лицо, посмотрел в глаза.
— Скажи, Лада, девочка, скажи… ты невинна? Не бойся меня.
— Я… я чего-то не умею? — пролепетала она.
Он схватился за голову, повернулся вокруг себя и вдруг опустился перед нею, удерживаясь руками за ствол, к которому она прижималась.
— Если начистоту, то я впервые в таком положении. Я тебя пальцем не трону, если не хочешь, только скажи… я буду первым?
Лада совсем потерялась. Ей хотелось пропасть, спрятаться, исчезнуть, лишь бы не обсуждать с мужчиной свою «позорную» тайну. У нее кружилась голова, подрагивали колени.
Но Игорь не отступался.
— Одно только слово, — настаивал он. — Я буду первым?
Опустив голову в виде ответа, она разрыдалась безутешно, как дитя, с всхлипами и задыханиями. Он бережно привлек ее к себе. Достал платок, стал утирать слезы, нос.
— Где тебя хранили, бесценная моя?