Виктор вышел из НИИ окрыленный. Быстрое воображение незамедлительно выбрало безошибочный ход действий. Иностранные компании! Во-первых, в их привычках платить наличной валютой, во-вторых, в тех же привычках не подымать шума в случае чего. Две-три сделки мимо кассы, в собственный карман, и он спасен.
«Это будет мое последнее грехопадение. После него — тишина,» — твердо решил он, легкими шагами огибая клумбу.
Двадцатого мая был жаркий солнечный день. На радость Шурочкиным цветам, навстречу живому весеннему теплу и свету в обеих комнатах были распахнуты все окна, но зато стоило отворить дверь, как все бумаги, словно стая голубей, с шумом летели со стола. Народу в комнатах было немного, все бросились зарабатывать «сумасшедшие деньги», дело пошло бойко, клиентам понравилась необременительная помесячная плата за право мозолить глаза прохожим в течение полугода и долее. В шестом часу вечера, когда солнечные лучи по-летнему освещали и первую комнату тоже, здесь находились только Шурочка и Максим Петрович.
— Алло! — Шурочка в очередной раз сняла трубку. Ей по прежнему часто звонили, и даже отлучки на «сумасшедшие деньги» не повредили ей в глазах постоянных партнеров, она умела улестить любого из них сладко-услужливой скороговорочкой. — Алло! Ах, это вы, господин Истребитель! С возвращеньицем. А мы-то за вас болели, болели…
— Спасибо. Ладу можно к телефону?
— Она здесь редко бывает. Одна я вам верна, замечаете?
— Я звонил ей домой, сказали, что она здесь.
— Значит, едет, не буду же я вас обманывать. А вообще-то, незаменимых нет. Может, и я… пригожусь?
— Если вы настаиваете…
— Уже лучше, дорогой Истребитель. Даже сердечко забилось, чувствуете? А у вас?
— Нда… вроде есть.
— Ну и что передать нашей с вами Ладе?
— Я подъеду к вам в шесть часов. Посигналю снизу. Передадите?
— В последний раз. А на теплоходе с нами хотите отдохнуть? Мы приглашаем вас и Николая.
— И Николая? Интересно. Когда же?
— В субботу.
— Отличная мысль.
— До встречи, — мяукнула Шурочка самым нежным и многозначительным голосом.
Лада появилась через несколько минут. Многочасовые занятия с утра, разучивание нового произведения для конкурса, а главное, игра с оркестром, которую устроила для нее прежний педагог, занимали весь день и требовали денег. Как ни крутись, бросить работу было невозможно. Но она не уставала. Ей даже нравилось, убежав от ревнивой арфы, мчаться на фирму, встречаться с умными молодыми директорами, думать, мечтать и отчаянно ждать Игоря. А ту сумму мать спрятала далеко-далеко, в пакет, на антресоли, про черный день, не доверяясь ни банкам, ни сберкнижке, ни обещаниям сладкоголосых фондов.