— Дзиннь… — на столе Валентины зазвонил телефон.
Люся, бухгалтер, звонила из каморки. Она не могла справиться с новым сейфом, толстостенным ящиком светлого металла с набором хитроумных круговых замков, и просила о помощи. Люся не была знакомой Валентины, за нее ручался сам Алéкс.
— Максим Петрович! — позвала Валентина, — спуститесь вниз, разберитесь с сейфом, пожалуйста. Что-то мы, женщины, не ладим с техникой.
Она сконфуженно улыбнулась, как бы извиняясь за приказной тон. Прáва на него она пока не имела, и она понимала это.
— А потом перетащите пальму из конференц-зала, — бойко встряла Екатерина Дмитриевна, но осеклась и вскоре смущенно появилась на пороге кабинета.
— Верно, Валечка? Живая зелень лучше всяких картин, правда же?
Та кивнула. Пенсионерка ушла. В глазах Валентины мелькнула насмешка.
«Несладко быть в подчинении, дорогая Катюша? Так ли ты объяснялась, когда была и. о. завотделом? Как вспомнишь, так вздрогнешь, как говорится… Не забыть дать объявление в газету. С горсткой сотрудников много не наработаешь», — подумала одновременно и записала в календарь-памятку на столе.
Праздничный стол получился пестрым и вкусным. Вино, сыр, маслины, соленая форель, торт. Забыли про вилки, не оказалось штопора. Наконец, с бокалами в руках встали вокруг стола. Валентина взяла слово.
— Дорогие друзья, — сказала она торжественно. — Сегодня открывается наше агентство «Каскад». Легкого хлеба ждать не приходится. В Москве свыше семисот тысяч фирм, но лишь один-два процента готовы дать рекламу. Такова мировая статистика. Кто эти клиенты, как их найти? Сплошной обзвон и быстрая учеба во время работы — вот наши козыри. Выпьем за удачу и талантливое трудолюбие!
— Ура! — закричал Юра.
Голос его гудел, как колокол.
К 1997 году огромное, цветущее дотоле, хозяйство Москвы развалилось почти полностью. Легли на бок заводы и фабрики, опустели научные институты, на улицах появились нищие, бродяги, даже бездомные дети. Такого не видели уже несколько поколений московских жителей. С телеэкранов неслись зажигательные речи новых вождей, а цены росли, доходы уменьшались, и не на что стало купить теплую обувь к зиме, обновку к лету. Люди растерялись. После же прошумевших обманов МММ, Хопра, Гермеса, после того как их зачинатели, глядя в глаза миллионам москвичей, посулили доверчивым людям золотые горы и соблазнили, обманули «малых сих» — население совсем пало духом. Бессовестной болтовней оказывались и обещания депутатов, и обращения президента. Слова демократия и реформы стали вызывать отвращение. Ломилось на полках насмешливое заморское изобилие, а горожане, обобранные и брошенные на произвол судьбы, сжимали беспомощные кулаки, грозя кому-то за кремлевскую стену.