«Смоляной» окончил свой осмотр, потом еще раз пошарил в карманах пленного; убедившись, что в них не осталось ничего, он несколько минут простоял над ним в раздумье, как бы соображая, не забыл ли чего. Затем подошел к немцу, резавшему хлеб, и молча взял из его рук нож.
Широко открытыми, застывшими в смертной тоске глазами раненый смотрел, как присевший подле него на корточки человек неторопливо счищал щепочкой прилипший к лезвию ножа хлебный мякиш. Губы «смоляного» продолжали кривиться усмешкой; видно было, что ему доставляет удовольствие эта агония обреченного, и он хотел бы еще продлить ее… Но в эту минуту веки пленника дрогнули и закрылись, и ни один мускул не дрогнул больше на его посеревшем лице, не дрогнул даже тогда, когда холодная сталь ножа прикоснулась к его горлу… Потерял ли он сознание, или, может быть, собрал всю силу воли, чтобы не дать врагу потешиться созерцанием мук своей жертвы, — кто ответит на это?…
— Вы уверены, что не ошиблись?
— Уверен, товарищ старший лейтенант! Следы совсем свежие… Да им, собственно, и податься некуда. Кругом — болото. А лесом — идет дорога на запад. Дорога, говорят, непроезжая, но это-то им на руку. Риску меньше. Кроме того, поглядите, что я нашел.
Боец-разведчик достал из кармана сверток газетной бумаги и высыпал на стол с пригоршню липкой, суглинистой земли, перемешанной с крупными пшеничными зернами.
— Что это?
— Пшеничка, товарищ старший лейтенант. Та самая, что малый вез на станцию. Должно быть, у кого-то из них мешок прохудился… Ну, и просыпалась. Я в двух местах подобрал. Определенно, в лесу сидят…
— Хорошо. Скажите Квашнину, чтобы подымал свой взвод. Кстати, не видели — майор Грачев вернулся?
— Так точно, вернулся. Прикажете передать…
— Не надо. Я сам скажу. Ступайте.
Разведчик вышел. Старший лейтенант Томилин аккуратно свернул карту района, на которой только что делал свои пометки, вложил ее в планшет и вышел на улицу. Было уже совсем темно. Подсвечивая себе карманным фонариком, Томилин прошел огородами к избе, где квартировал командир части майор Грачев. Тоненькая полоска света чуть брезжила в одном из окон, прикрытых снаружи ставнями. Около крыльца остывал забрызганный грязью «виллис».
Грачев ходил из угла в угол, сосредоточенно глядя себе под ноги, точно читая на глинобитном полу какие-то ему одному понятные письмена… Услышав шаги в сенях, он резко остановился, поднял голову.
— Ну? — обратился он к вошедшему Томилину. — Есть что-нибудь?
— Есть, товарищ майор! Боец Цигуров обнаружил следы. На него можно положиться, это один из лучших наших следопытов.