Он заговорил сам. Сначала завел речь о поло – он до безумия его любит. Была ли Энн когда-нибудь на матче? Нет? Много потеряла. А куда она вообще ходит? В театры с папой? Ах, еще в картинные галереи? Ну-ну.
Разговор иссяк довольно быстро, и Джеффри пригласил ее танцевать. Энн танцевать не умела и очень стеснялась. Джеффри сразу плотно прижал ее к себе, и от него пахнуло спиртным. Энн подумала, что, если попытается отстраниться, он сочтет ее ханжой. От его близости у нее захватывало дыхание, она могла думать только о его горячих руках, которые сквозь шелк платья ощущала на своей талии. Ей казалось, что она становится совсем новой Энн, и это превращение совершалось у всех на глазах.
Ей было не важно, что Джеффри не развит интеллектуально. Он ведь тоже считает ее чудаковатой, но они примут друг друга такими, какие они есть. Главное – эта ниточка, которая тянулась из ее сердца к груди Джеффри, это совершенно необыкновенное ощущение полета. Несмотря на то, что Энн не прикоснулась к вину, у нее кружилась голова и шумело в ушах. Хотелось, чтобы этот танец длился вечно. Она думала, как они поедут с Джеффри кататься на пароходе по Темзе, как пойдут в галерею Тейт и она покажет ему свой любимые картины.
Джеффри тем временем прижимал ее к себе все крепче. Его рука соскользнула ей на бедро. Энн несколько пришла в себя. Наверное, ей следует остановить его, но она боялась показаться ханжой и синим чулком.
– Пойдем, покурим, – вдруг сказал он и повел ее через кухонную дверь в сад за домом. За кустом боярышника стояла чугунная скамья, они сели. Вместо того, чтобы достать сигареты, он странно смотрел на нее. Глаза у него были какие-то стеклянные, и Энн подумала, что он, кажется, сильно пьян. Джеффри положил ей руку на плечо, и это прикосновение обожгло Энн. Он уверенно развернул ее лицом к себе, подхватил под мышки и посадил себе на колени. Она машинально уперлась ладонями ему в грудь.
– Я нравлюсь тебе? – спросил он хрипло. – Так поцелуй меня, Энн Салливан, или тебе не разрешает твой папа?
Он накрыл ее губы своими, и Энн испытала настоящий шок. Этот ее первый поцелуй ничем не напоминал те возносящие к небесам волшебные поцелуи, описанные в романах. Джеффри впился в ее губы с яростью вампира. От боли она вскрикнула.
– Не бойся, Энн… ну… будь лапочкой, – забормотал он и, уже не понимая, что делает, начал задирать ей юбку.
Она почувствовала его липкую ладонь у себя на бедре. Он наваливался на нее все сильнее, пытаясь опрокинуть на скамью. От горячего тела исходила агрессия.
До Энн вдруг дошел смысл происходящего, ее бросило в жар, а на лбу выступила испарина. Она сильно толкнула Джеффри в грудь, так что он скатился со скамьи на траву. Энн вскочила, дрожа всем телом. Он, пробормотав ругательство, поднялся и снова двинулся к ней.