Наверное, она сама виновата – вела себя как дурочка.
Подошел автобус, она поднялась наверх и опустилась на свободную скамью, достала платок и тщательно вытерла губы и шею. Она представила красные мокрые губы Майка Сеймура между старческими дряблыми щеками, и ее охватила дрожь отвращения. Больше она не пойдет в этот фонд.
Но как объяснить все мистеру Катерленду? Если она скажет, что ей не понравилась работа, он сочтет ее бездельницей. Она скажет, что сама нашла место. Надо узнать в книжном магазине, возможно, она могла бы поработать продавщицей.
Тоска вдруг накатила на нее с новой силой. Вот если бы можно было каким-то чудом вернуть к жизни Лорел-Лодж! Джон говорит, что он буквально разваливается на глазах, протекает крыша, по обоям ползут пятна плесени, проваливается пол. Вот если бы она могла жить там вдвоем с Глостером, работать в саду. Она устроилась бы на работу в ближайшую ферму, ездила туда на велосипеде, помогала ухаживать за животными. С животными просто, они доверчивые, любящие… Впрочем, это пустые фантазии. Лорел-Лодж продают для того, чтобы у нее были хоть какие-то деньги.
Не доезжая до дома две остановки, Энн сошла, чтобы немного пройтись. Ей следовало всерьез задуматься о своем будущем, предпринять решительные шаги для его обустройства, а она плыла по течению, ожидая, что все как-то само собой устроится за нее.
Впрочем, особенно задумываться не хотелось, так приятно было идти по улице, ощущая на лице бодрящее дыхание надвигающейся зимы. Она вспомнила разговор с Нэнси и миссис Катерленд. Обе они считали, что ей надо найти друга, мужчину. Но Мысли о физической близости вызывали у Энн дрожь отвращения.
В школе Энн как-то пошла на вечеринку. Ребят собирала у себя Лотта Снарк, первая заводила в классе. Но самое главное – среди приглашенных был Джеффри Дуглас, парень из выпускного класса, к которому Энн испытывала трепетное, болезненное чувство, именуемое первой любовью. Разумеется, Джеффри не обращал на нее никакого внимания. Это был высокий блондин с атлетической фигурой, широким подбородком, прищуренными зеленоватыми глазами. Разговаривал он, небрежно цедя слова. Интеллект ему заменяла сокрушительная уверенность в себе.
Энн не особенно и рассчитывала, что он обратит на нее внимание. Она считала себя невзрачной худышкой с плоской фигурой и сонным лицом. Но на эту вечеринку она надела самое свое лучшее платье, облегающее, длиной до щиколоток, с разрезом сбоку, золотисто-желтое. Волосы она пышно уложила феном и, наверное, впервые в жизни покрасила губы.
Не успела она появиться у Лотты, как с некоторым испугом увидела, что Джеффри заметил ее появление. С удивлением он констатировал, что у этой Салливан, оказывается, есть фигура, а губы очень даже аппетитные. Когда все устроились кто где придется с бутербродами и бокалами имбирного пива, Джеффри опустился на ручку кресла, где сидела Энн. Девочка затрепетала. Она с трудом представляла, о чем будет говорить с Джеффри.