— Да, Ромэн, ты у меня первый, ну и что с того? Надеюсь, что не последний. С самого начала мне было ясно, что мы рано или поздно расстанемся. И все закончится.
Желание защитить себя было столь сильным, что Сорка говорила и говорила, не заботясь о выборе слов.
— А почему тогда я здесь?
— Да потому, что у тебя, несмотря ни на что, доброе сердце. Ведь у тебя уже была схожая история, да? Тебе уже разбивали сердце. Вот ты и приехал, чтобы убедиться, в порядке ли я. Не беспокойся! Со мной все хорошо. Правда хорошо! Ты же сам видишь. А теперь, прошу тебя, если ты приехал лишь для того, чтобы облегчить совесть, не трать время, потому что у меня все хорошо, все замечательно.
Ромэн выглядел так, будто Сорка только что влепила ему пощечину. Его губы вытянулись в тонкую линию от злости.
— Ты три раза сказала, что все хорошо. Я понял, не глухой. И, похоже, меня здесь не ждали.
Мужчина взял пальто, перекинул его через руку и направился к двери. Сорка испуганно смотрела ему вслед. Перед глазами у нее все поплыло. Сейчас одно неосторожное слово, одна неосторожная мысль, и она упадет в обморок, слишком велико было ее внутреннее напряжение.
Ромэн оглянулся и посмотрел на нее. Вернее, сквозь нее. Он улыбался, но улыбка не отражалась в холодных, как сталь, серых глазах.
— Знаешь, что самое смешное? Я позволил истории повториться. Все эти годы я осторожничал, чтобы, не дай бог, не выпустить на волю эмоции... но уже в Нью-Йорке, когда ты собиралась плеснуть шампанским мне в лицо, я знал, что испытываю по отношению к тебе больше чувств, чем к кому-либо в своей жизни. Проснувшись тем утром и обнаружив, что ты ушла... покинула меня... я почувствовал себя так, будто ты пырнула меня ножом и оставила умирать одного. Боль, которую я испытал, не описать словами. Если я и нашел в себе силы приехать сюда, то только потому, что видел твои глаза, когда ты смотрела на меня. Мне казалось, я вижу в них отсвет собственных чувств. Я мог бы даже поверить, что... — Ромэн замолчал, покачал головой в ответ на свои мысли и открыл дверь.
Сорка не могла двинуться с места от волнения.
Ромэн снова оглянулся и одарил девушку грустной улыбкой.
— Кажется, мне уготовано судьбой быть невезучим в любви. Ты, Сорка, живешь в моем сердце, нравится тебе это или нет. Возможно, таково мое наказание за то, что я осудил тебя так жестоко. Причем не один раз, а дважды. Мое сердце полностью принадлежит тебе, тебе одной. Ни о какой Мартине и речи не идет. Мне стоило только увидеть вас рядом, чтобы со всей очевидностью понять эту нехитрую истину. Я потерял голову. Потерял гордость. Но это... это еще хуже. Прощай, Сорка, надеюсь, ты найдешь любовь и будешь счастлива.