— Кто она? — шепотом спросил Олекса.
— Не знаю… — ответил Юлиус, — может, Судьба, может, История. Или просто: «Гитлер и жизнь»… Смотри…
«Гитлер» все больше выходил из себя, злобно плевался слюной, челка совсем закрыла глаз, а девушка печальным танцем о чем-то его умоляла, наверное, о пощаде и милосердии.
Бесноватый настиг ее, сорвал веночек, бросил на ее волосы терновый венец, ей удалось ускользнуть, и он снова погнался за нею, рассекая воздух ножом. Жадно и цепко рвал он на девушке одежду, и танец девушки уже напоминал агонию обесиленного, вконец загнанного человека. И вот уже руки у нее связаны колючей проволокой, свет стал красным, потом багровым, с потолка спустилась веревочная петля, и «Гитлер» набросил ее на шею девушке, толкнул ее на пол и наступил сапогом на поверженную.
— Такое может случиться и с нашей Прагой, — произнес мужской голос где-то там, в глубине сцены.
Аплодисментов не было. Были угрюмые лица рабочих, тревога и боль.
Олекса и Юлиус долго гуляли в тот вечер по Праге, поднялись к Вацлавской площади.
— Кажется, мы приблизились к финалу, — сказал Юлиус.
— Да, развязка наступит не сегодня завтра, — согласился Олекса. И напомнил: — У меня через два часа поезд.
— Я не смогу тебя проводить. Время тревожное, должен быть в ЦК…
— Не обижусь, — ответил Олекса. — Только вот что: давай попрощаемся, побратим мой дорогой. На всякий случай…
Они обнялись. Было поздно — выключилось вечернее освещение Вацлавской площади. Она внезапно погрузилась в темень…
«Пришел тот час, о котором мы говорили на протяжении многих лет»
15 марта 1939 года где-то после полуночи Густа и Юлиус подъехали на такси к своему дому. Одеты они были немного торжественно. Густа держала в руках гвоздики.
Они поднялись по лестнице, вошли в квартиру.
— Как это хорошо, — сказал Юлиус, снимая галстук и пиджак, — что в Советском Союзе так чтят память о поэтах своих народов. Подумать только: над всем миром нависла опасность, а в советском посольстве — прием в связи со 125-летием со дня рождения Тараса Шевченко.
— Мне кажется, — ответила Густа, — что мужественные стихи Шевченко как-то созвучны нашему грозному времени.
— В этом — сила гения, — поддержал ее Юлиус. Он подошел к ламповому приемнику, включил его. Медленно накаливались лампы…
— Сейчас четыре, — сказала Густа, посмотрев на часы. — А Прага начинает вещание в шесть, так что…
Договорить она не успела. Неожиданно зазвучали пражские позывные — мелодия из «Вышеграда» Сметаны.
Встревоженные, они оба подошли к приемнику. Диктор начал читать правительственное сообщение: