Алексею это было понятно. Кто же и позаботится о мертвых, как не живые? Он поездил по Европе и знал, что в европейских городах кладбища ухожены, обустроены, туда, к могилам великих предков, водят туристов. Экскурсоводы все подробно расскажут и дадут возможность погулять по аллейкам, оценить строгое, траурное изящество памятников. И не дай Бог, кто-то бросит окурок или уронит бумажку. Нет, не поколотят, но глянут так, словно ты шелудивый пес без роду и племени.
— Алексей Георгиевич, — прервал его размышления Юрась. — Я, конечно, понимаю твое желание помочь Оле. Это по-человечески, по справедливости. Только дело это очень опасное — предупреждаю.
— Почему ты так считаешь?
— Господи! — начал раздражаться Юрась. — Я же тебе уже объяснял! Не понял? Еще раз объясню на понятном вам, прокурорским, языке. Это не организованная преступность, как вы её называете, учинила расстрел. Она потому и организованная, что лишних, торопливых движений не делает. Если бы она — можно было бы просчитать, нанести упреждающий удар. А тут какие-то придурки схватили баксы, постреляли и смылись. И как только тот, кто их нанял, почувствует, что ты идешь по следу, «закажет» тебя.
— Спасибо, что предупреди. Буду остерегаться, — сказал Алексей.
— Я по себе узнал, что ты парень настойчивый, упорный. Если бы не ты, то, как поется в песне, «и никто не узнает, где могилка моя». Кстати, не могу понять, почему тела… прошедших через высшую меру не выдаются родственникам. Хоть бы оплакали их — все утешение.
— И я этого не знаю. Может, чтобы не накалять страсти. Андрей Иванович, дело это уже прошлое, я уверен, что не ты… пришил старлея. Но как он оказался на задворках твоего пивного бара? Капитан, как ни спрашивал его, молчал, сопел, страдал, а молчал.
— Чистая случайность. Капитану помогали двое его дружков. Они втроем замочили героя-любовника, когда тот выходил из подъезда, от этой бляди — капитанской супружницы. А перевезли в багажнике на рассвете под пивную — мол, зарезал кто-то в пьяной драке. Капитан молчал, потому что иначе выдал бы своих подельников. Очень порядочно поступил.
Алексею странно было слышать такую «оценку» убийцы, но в мире Юрася действовали другие критерии, отличные от прокурорских.
— Посмотри, господин Костров, вон на тот столик, — Юрась жестом показал на какой. — Видишь, двое недавно пришли и устроились? Это не за мной присматривают, за тобой, дорогой мой. И понятно, что произошло. Ольга поделилась с Алевтиной, та с Виолеттой… А три бабы способны заполонить слухами всю Москву.
Яков Михайлович Свердлин извинился перед Алексеем и шефом, объяснил, что ненадолго вынужден покинуть их. Он подошел к «случайным» посетителям, которым уже принесли графинчик и скудную закуску, вежливо попросил покинуть ресторан. Те возмущенно задергались. Яков Михайлович подозвал официанта, сказал: