— Я не могу, — жалобно пробормотала Алевтина. — Мне тяжело вспоминать об этом.
— А ты через «не могу», — настоял Благасов.
— В последний перед его смертью месяц отцу несколько раз звонили, угрожали, требовали деньги.
— Много?
— Да. Полмиллиона долларов.
— За что?
— За безопасность, как ему объяснили.
— А что Артемий Николаевич?
— Конечно, отказался платить. Но стал готовить завещание, приводить в порядок семейные архивы. Он человек старой закалки и столько раз видел смерть, что не боялся её.
— Значит, вымогательство?
— Увы, банальная для нашего разбойного времени история, — с грустью сказал Благасов. — Мне тоже звонили эти бандиты. Марина подтвердит…
Марина покивала своей красивой головкой:
— Я даже спросила, кто говорит, и мне грубо ответили: «не твое дело, сучка». — Она уже выпила и последнее слово произнесла не то, чтобы с удовольствием, а с придыханием, бросила на Алексея обещающий взгляд и одернула юбочку, чтобы он увидел, какие у неё красивые, округлые коленки.
— А вот старику Ставрову никто не звонил, — уточнила Алевтина. — Ольга об этом сказала бы.
— Выпьем за то, что мы пока живые, — с непонятным Алексею подтекстом предложил Благасов. Он прочно вошел в роль тамады и произносил тост за тостом. Марина следила, чтобы рюмка Алексея не пустовала, Алевтина наблюдала за всеми отрешенным взглядом.
Алексей знал, что он может выпить много, для него пять-шесть рюмок были лишь приближением к «норме». А сейчас почувствовал, что голова тяжелеет, все поплыло перед глазами, темень вокруг ротонды становилась непроницаемой. Он поднялся, пошатнувшись, и у него хватило сил сказать:
— Я, кажется, теряю равновесие… Очень устал… Игорь Михайлович… Спасибо… за… странный… вечер.
Алевтина поспешно поднялась, взяла Алексея под руку:
— Я подвезу Алексея Георгиевича.
— Вези, вези… — пробормотал Благасов, думая, что Алексей его не слышит.
Алевтина повела Алексея к выходу. На полпути они встретили Волчихина, и тот подхватил Алексея с другой стороны.
— А где Игорь Владимирович?
— Допивает с Мариной. Дальнейшая его программа вам известна — сегодня полнолуние.
— Свихнувшийся придурок, — пробормотал Волчихин.
— А я что говорю? — Никакого почтения к Благасову в голосе Алевтины не слышалось.
Волчихин затолкал Алексея на заднее сиденье «Авеллы-Дельты».
— К себе повезешь?
— А куда же еще?
— Давай, мужик статный, видный. А твоя мать-старушка?
— На даче. Она туда вообще перебралась после смерти отца.
По пути Алексей дремал, ему было хорошо, в забытьи виделись кресты и памятники, люди-тени и серая круглая луна, плывущая меж редких тучек в безбрежных просторах неба.