А потому, что он распахнул двери, не дожидаясь конца блеющей речи Ганса. И немудрено: с европейскими женщинами, да еще не самыми плохими экземплярами, здесь плохо. Вернее, совсем никак, а тут такое счастье само пришло!
Возбужденно курлыча, дежурный отвернулся, вытаскивая откуда-то из-под стола початую бутылку коньяка и стакан. И тут добровольно пришедшее счастье поступило нехорошо. Совершенно неженственно врезало прикладом отнятого у толстяка автомата по темечку бедолаги.
Бедолага укоризненно хрюкнул и осел на пол. А Ганс попытался мужественно сбежать, но был настигнут у самой двери и обижен все тем же прикладом.
Я захлопнула дверь и принялась надежно фиксировать два стонущих тела. Будь я спецназовцем каким-нибудь, я бы смогла вырубить дойчей понадежнее, но увы – сил маловато, и охранники отвлеклись ненадолго.
Но мне и этого времени хватило, чтобы плотно обмотать парнишек скотчем, ремнями и прочим подручным материалом. Ротовые отверстия пришлось заткнуть предметами их же гардероба. Да, негуманно, но, во-первых, ничего другого не нашлось, а во-вторых, носки надо чаще менять.
Ну вот, теперь можно и осмотреться. Я села в вертящееся кресло и еще раз пожалела, что я не муха. Были бы у меня такие же фасеточные глаза, как у мохноногой, мне бы удалось одновременно зафиксировать все изображения. А так – голова мгновенно закружилась от обилия мониторов.
Ладно, придется смотреть по очереди, не спеша. Один ряд экранов, второй, третий… Ну где же ты, доча?!
Вот она. Спит, разметавшись на узкой кровати. Личико заплаканное, измученное, осунувшееся. Помещение, куда засунули моего ребенка, больше похоже на камеру для буйных в психушке. Я работала там санитаркой, я знаю. Окон нет, стены обиты – нет, не войлоком – все той же странной, отливающей металлом тканью, которую недавно набрасывали на голову Нике.
Экранируете, значит? Боитесь? Ну-ну.
За спиной послышалась странная возня. Я оглянулась и одним прыжком оказалась возле одной из спеленутых гусениц, которая уже почти доползла до двери и пыталась открыть ее лбом. По лбу и получила, причем на этот раз дежурный по мониторам схлопотал гораздо серьезнее, до крови. По-моему, под прикладом даже что-то мерзко хрустнуло. А нечего меня злить!
Вот Гансик – послушный мальчик, лежит себе тихонечко, с ужасом пялится на злую тетю и не бузит.
Я демонстративно вытерла запачканный кровью приклад о его рубашку и вернулась к мониторам. Следовало еще найти Михара и Петера.
Нашла. Они оба были в этом здании. Я, конечно, не знаю приятеля Лхары в лицо, но вряд ли здесь находится кто-то еще из амфибий.