Я качала девочку на руках, дуя в мокрый лобик. Мы так всегда успокаивались, с раннего младенчества. Мамины теплые руки, мамина любовь, мамина нежность – для моей малышки это самое главное. Ее убежище, ее защита.
Нам не жить друг без друга.
А вместе – проживем. Пусть и с ледяной глыбой внутри.
Хорошо все-таки, что я вовремя подсуетилась с работой!
– Ну все, мой хороший, все, – я нежно поцеловала выгоревшие кудряшки. – Хватит. Нам с тобой надо придумать, как мы будем жить дальше.
– Ты уйдешь от папы, да? – констатировала очевидное Ника, но в глубине серо-карих глаз притаился зайчонок надежды.
Уходи, милый, для тебя места нет.
– Да, – кивнула я. – Ты же понимаешь…
– Понимаю, – протяжный всхлип. – Но я так люблю папу!
– И замечательно! – Я постаралась улыбнуться как можно безмятежнее, но, судя по испуганному взгляду дочери, получилось неважнецки. – И продолжай любить! У тебя самый лучший в мире папа, он тоже не сможет без тебя. А сейчас давай-ка в ванную, а то тебя скоро можно будет к пиву подавать, так ты просолилась. И море, и слезы!
– А как же ты? – шмыгнула носом девочка, нежно прикоснувшись к моей щеке.
– Я? Приму душ после тебя.
– Я не это имела в виду.
– Я понимаю. Ты не волнуйся, я справлюсь. Ведь у меня есть ты. Вот без тебя было бы совсем плохо.
Ника пару мгновений внимательно всматривалась мне в глаза, потом робко улыбнулась:
– Я очень тебя люблю…
– Даже не пытайся соревноваться с мамой!
Смачный чмок в щеку, топот маленьких ножек, шум воды в ванной.
Теперь можно включить мобильник.
Который немедленно взорвался звонком. Вернее, одной из песен Алексея Майорова. Значит, на проводе сам исполнитель.
Я сделала несколько глубоких вдохов и нажала кнопку:
– Да, слушаю.
– Вы где?!
– Фу, какой ты невежливый! Ни «здрасте», ни «как дела?». И вроде из интеллигентной семьи…
– Прекрати кривляться! – голос Майрова дрожал то ли от злости, то ли от волнения. – Я со вчерашнего дня пытаюсь дозвониться, но оба телефона «вне зоны действия сети»! На даче вас нет, я обзвонил всех друзей – никто не знает, где вы! Или не хотят говорить…
– Это Ника отключила оба телефона, не хотела, чтобы я узнала.
– Зайцерыб, я…
– Не. Смей. Меня. Так. Называть. – Господи, как трудно говорить размеренно и спокойно, как же хочется заистерить! Но такого удовольствия Алексею Викторовичу я не доставлю. – Никогда. Только по имени.
– Может, еще и по отчеству? – психанул Майоров.
– Как угодно, – сухо ответила я. – Так что ты хочешь?
– Пойми, все не так, это просто…
– Это совсем не просто, поверь. Особенно для Ники, которая, как оказалось, по-прежнему настроена на тебя, чувствует тебя, твои эмоции. И все знает уже давно.