– Она?! – задохнулся Алексей и замолчал. Через какое-то время глухо продолжил: – Я прошу тебя, Анна, вернитесь! Не исчезай в никуда, как в прошлый раз! Давай сядем все вместе, поговорим, я вам все объясню…
– Ничего объяснять не надо, – я решительно оборвала торопливую речь мужа. Теперь уже бывшего. – Ни-че-го. Привет Изе.
– Кому?
– Изе. Или ты зовешь ее Беллой? О, придумала – Изюминка! Дарю, пользуйся.
– Прекрати!
– Ок, – и я нажала кнопку отбоя.
Телефон тут же снова захлебнулся звоном, но уже не майоровским.
Звонила Таньский:
– Анюта, слава богу, ты объявилась!
– Тань, сразу хочу предупредить – ни слова соболезнований, сочувствия и воплей типа «Вот же гад какой!», хорошо?
– Ничего хорошего, – проворчала подруга. – Он действительно гад, но это я ему уже сообщила лично.
– Когда успела? – усмехнулась я.
– А он мне вчера барабанил, пытался узнать, где вы. Говорит, надеялся, что у меня, обзвонил все аэропорты и убедился, что самолетом вы не улетали. Теперь пытается через Сергея Львовича поднять сведения по всем таможням – выезжали ли за рубеж Анна Лощинина с дочерью Никой.
– Ага, пусть ищут. Надеюсь, ты никому не сказала, под каким именем я выехала?
– Обижа-а-аешь! Слушай, а давай после Турции сразу к нам, а? В Москве Алексей от вас не отстанет.
– Я подумаю. Ладно, мне пора, сейчас Ника из ванной выйдет, не хочу при ней это обсуждать.
– А как она?
– Плохо. Хуже, чем ты думаешь. Она все знала с самого начала.
– Девочка моя родная!
– Все, Таньский, прекрати, а то я сейчас разревусь! Пока.
К счастью, в Турции скандал вокруг Алексея Майорова никого не волновал, и первые полосы всех газет были отданы вовсе не ему.
Во всяком случае, Михаил ничем не дал понять, что знает о вылившейся на нас грязи. А может, просто тактичный человек, ведь Хали вполне мог позвонить своему приятелю, беспокоясь о нас.
Ни соответствующего случаю скорбного выражения лица, ни дружеского пожатия локтя – держитесь, в жизни всякое бывает! – возле автобуса нас ждал все тот же улыбчивый жизнерадостный Миша:
– Ну что, готовы к встрече с непознанным?
– Это дельфины, что ли, непознанные? – фыркнула Ника.
Она у меня умничка, нашу вчерашнюю договоренность соблюдает. Какую договоренность?
Не говорить о случившемся. Оставить все это в прошлой жизни. Сама Ника может сколько угодно общаться с отцом, без каких-либо ограничений, но со мной не заговаривать о нем НИКОГДА.
Ну и помогать маме с работой, конечно. Наш репортаж должен выстрелить, просто обязан!
Вот только тема, конечно, не очень впечатляющая. Интересная, да, но не сенсация.