Но в любом случае ехали мы не пять минут, и если бы я согласилась на экскурсию, предложенную ушлепком, симулировать изнеможение мне бы не пришлось, оно бы меня само достало. А мне силы нужны, причем все, какие имеются в наличии, и даже те, что хранятся в кладовке. Трехлитровые банки закруток на экстренный случай.
К тому же дорога (пусть грунтовая, но настоящая, вполне приличная дорога) виляла хвостом между густыми зарослями, похожими на грудь и плечи сына гор. Правда, они, заросли, были зелеными, а не черными, но густота та же.
И что бы тут нам показывал наш любезный гид? Богатейший ассортимент тропических растений? Многообразие животного мира, начиная с самого МакКормика? Потому что никаких следов человеческой жизнедеятельности я не заметила.
Впрочем, на землю я не смотрела, из моего полулежачего на сиденьи положения земля не просматривалась, кучки, накрытые использованным пальмовым листом, я могла и пропустить. Но технологических, так сказать, а не физиологических следов человеческого присутствия видно пока не было.
Мы с Никой, привалившись друг к другу, старательно постанывали, а дочка даже хныкала периодически. Я-то видела ее хитрющие глаза, а МакКормик – нет, поэтому ушлепок недовольно морщился и подгонял водителя джипа:
– Что ты тянешься, как черепаха обдолбанная! Добавь газу, а то наши пассажирки сейчас совсем сознание потеряют!
– Пи-и-ить! – прошелестела я. – Дайте мне пить!
Хотя, если честно, я больше хотела есть, перед уходом из каюты я выдула почти полную бутылку какой-то минералки, найденную в мини-холодильничке. Но «е-е-есть» звучит не так трагически.
– Сейчас, Анна, потерпите, мы уже почти на месте, – закудахтал МакКормик.
– Вы час назад говорили, что мы почти на месте! – Побольше занудства в голосе, тон покапризнее!
– Не час, а пятнадцать минут, – ишь ты, не ошиблась я со временем! – И вообще, вот мы и дома!
Владимирский централ тебе дом!
Но заросли действительно кончились, и я едва удержалась от растерянного «Ни фига себе!». И от желания ущипнуть себя за какое-нибудь местечко помягче – вдруг опять уснула?
Потому что тропическая разнузданность и буйство красок и звуков вдруг сменилась кусочком Фатерлянда. Причем того, фашистского, знакомого по кадрам кинохроники.
Ведь в современной Германии, где я довольно часто гостила у Сашки, сейчас вряд ли найдешь бараки за колючей проволокой. И вышки по углам ограждения. И типов с автоматами на этих вышках. И…
Крематорий?!
Другого объяснения этой инфернальной трубе, плюющейся дымом, я не находила.
Единственное отличие от близкого кровеперегонному насосу (потому что сердца у него нет и не было) Йозефа Менгеле концентрационного лагеря Освенцим было то, что жилых бараков имелось всего три, и выглядели они немного иначе, во всяком случае, на конюшни не походили, скорее на одноэтажные общаги. Причем одна общага отличалась от остальных двух – окошки, забранные решетками, там располагались почти под самой крышей.