Мне так и не удалось стать сотрудником блестящего 7-го отдела (об этом ниже), но, общаясь с его работниками, читая документы, «топая» за иностранными журналистами по их заданиям, я до сих пор уверен, что на своей линии работы люди из «Дома 2» (иногда их так и называли — «линейщики», линейные работники) творили многое… Наверное, единственным сдерживающим их прыть фактором было наличие за рубежом наших, советских журналистов, с которыми могли поступить адекватно; поэтому многие свои мероприятия, например, по высылке журналистов-иностранцев из СССР, «линейщики» согласовывали с ПГУ, да и вообще, кажется, работали с разведкой в довольно плотном контакте. Один из суперконтрразведчиков 7-го отдела, ныне генерал в отставке Владимир Иванович Костыря, долгие годы работал в США под крышей представителя «Интуриста», по-американски говорил грамотнее многих американцев, мог сойти в любой комбинации, например, за когрессмена или сенатора — и сходил весьма успешно…
Итак, Наташа поговорила с Кеворковым, тот разрешил мне позвонить, и мы договорились встретиться у бюро пропусков КГБ на Кузнецком мосту.
— А как я вас узнаю, Вячеслав Иваныч?
— А я такой лысый веселый дядька килограммов на сто…
Он полностью соответствовал его собственному описанию, только был не просто веселый. Он принадлежал к тому редкому типу мужчин, от одной улыбки которых женщины падали, как кегли в кегельбане, а трамвайные и автобусные ссоры затихали бы, появись Кеворков в городском транспорте. Милиционеры ГАИ внезапно обнаруживали в себе пастушескую кротость и расслабленно козыряли…
Мы перешли через улицу Дзержинского, и вместе с Вячеславом Ивановичем я впервые в жизни, цепенея, вошел в «Дом 2».
Поднялись на лифте на шестой, кажется, этаж, и пришли в одну из комнат отдела, где собралось человек пять, что-то обсуждавших. Среди них был бывший сотрудник нашего «семерочного» отдела — в прошлом один из моих начальников — покойный Анатолий Александрович Красовский, который сразу захлопал меня по плечу и сказал Кеворкову: «Хороший, хороший парень, надо брать его к нам».
«Сам вижу, что хороший, да вот что Филипп скажет…»
Я осмотрелся — большая комната с парой столов, телефоны, сейфы, диван, на двери фотография идущего по улице прибалтийского, как мне показалось, города, мужчины в светлом плаще; она была сделана скрытой камерой — это я понял сразу. Не решаясь спросить, кто это, я робко прислушивался к обрывкам разговора. Молодой сотрудник, дочитав машинописный текст, протянул его Красовскому. Тот быстро пробежал его глазами и спокойно сказал: «Ну что ж, это ожидает всех нас — рано ли, поздно ли…»