Ее подняли за волосы, тут же брызнули в стороны пуговицы полушубка, и полушубок куда-то испарился вместе с сумочкой и электрошокером. Сильные удары обрушились на лицо, грудь, спину, живот. Били молча и остервенело. Время остановилось, осталась только боль, которая волнами расходилась по истерзанному
Потом волосы отпустили и она опрокинулась на холодный пол. Откуда-то
– Слушай сюда, крыса, если жить хочешь, мужику своему передай: пусть увольняется. И съезжайте на хер отсюда, хоть в Магадан, хоть на Аляску. В
– Угу…
Съезжать, конечно. Женщина поняла. Хоть на Аляску.
– Слышь, братан, а она ничего… Гля какие ноги!
Чужие руки с силой обхватили колени, скользнули вверх по бедрам, грубо
– Кончай. Этого не приказывали.
– А кто узнает? Чтоб лучше запомнила…
Одним рывком юбка задрана на живот, с треском слетели колготки…
– Жаль Татарина нет…
Она замычала. Это был даже не протест, просто судорога голосовых связок:
***
– Все прошло нормально? – наконец спросил Фокин, разглядывая влажный кружок, отпечатавшийся на деревянной стойке. Рюмку он бережно держал в жестких, как арматурины, пальцах. Еще недавно владевшее им напряжение начинало понемногу
Они сидели в закусочной "Козерог" – маленьком уютном подвальчике недалеко от Лубянской площади. Сотрудники Большого дома любили обмывать здесь очередные
– Нормально, – кивнул капитан Чуйков. – Как и должно быть. Что-то я
Они выпили, каждый бросил в рот по ломтику сыра, молча пожевали. Обычная картина – два здоровых грубых мужика расслабляются после работы. Никто не подумает, что ещe час назад один встречался с отъявленными бандитами, а второй его прикрывал. И оба были готовы к чему угодно… Даже смазливая блондинка за
– Нутром почувствовал: что-то не так, – продолжал Чуйков. – Знаешь их
– Бывает…
– Ты не думай, что у меня крыша едет… Когда он мне бумаги протянул, как холодом из могилы повеяло. А я левой рукой беру, а правой из кармана ему в брюхо целюсь – успею, если что! Он, видно тоже почувствовал… А может тебя в
Фокин перевел взгляд на барменшу.
– Лизонька, сделай нам ещe раз.
Блондинка улыбнулась и понимающе кивнула.
– Вот времена настали, – не унимался Чуйков. – Раньше нас все боялись, а
– Перестали.
– Мальчики, может вам цыплят пожарить? – спросила Лиза. – Хорошие
– Не надо.
– Они что-то конкретное требовали? – спросил Чуйков. – По делу
– Не по конкретному делу. Вообще. Увольняйся и уезжай. Ты, мол, бык
Мощные челюсти Фокина сжались.
– Дожили, – сокрушенно сказал Чуйков. – Ты представляешь, чтобы в тридцать седьмом году оперу НКВД кто-то угрожал? Нет, ты скажи! Ну и что ты