– Вот как, – сказал Фокин. Мысли его были далеко.
– В восемьдесят пятом четыре килограмма пошли на обтекатель разведывательного спутника "Протон", – продолжал Гарянин. Он видел, что шеф не в себе, но личные проблемы не могут остановить расследование дела
– Через год три килограмма – на оболочку экспериментального портативного ядерного фугаса, тогда же НИИ-47 изготовил два корпуса ядерных чемоданчиков -
"Почему именно в этот день? – тяжело думал Фокин. – Сказали: "обнаглел"… Что я такого сделал? Как раз и ничего… Вначале был на осмотре, потом составлял
– Я позвонил в Федеральную службу охраны, – в голосе оперативника
– Странно, очень странно, – вслух сказал Фокин и Гарянин отнес реплику к
– Но дело в том, что в начале восемьдесят седьмого, тот же НИИ изготовил ещe два чемоданчика по заказу ЦК КПСС, – торжествующе произнес он. – Обломки на
– Да? – вяло удивился майор.
– Других вариантов нет.
Прозвонил телефон и Фокин схватил трубку. Апатия и отрешенность мгновенно
– Слушаю!
– Ей показали наши альбомы, – сказал Клевец. – Она никого не узнала…
"Идиоты! Она сразу сказала, что их не видела!"
– По сперме тоже ничего не вышло. Группы распространенные – вторая и третья, в банке данных таких сотни… Сейчас трясем всех подучетных, подняли
– И если не будет, сообщай.
Потом на доклад зашел Дьячко.
– Это суперсекретная взрывчатка для спецопераций! – с порога выпалил он. – Произведена во взрывотехнической лаборатории внешней разведки. Основная особенность – полная безопасность в обращении и многолетнее сохранение боевых качеств. Сто лет в костре пролежит, потом сто лет в воде, а понадобится – бабахнет как новая! Произведено всего четыре килограмма, полтора истрачены на полигонные испытания, а два ушли на взрывное устройство, изготовленное в девяносто первом по заказу Особой экспедиции ЦК КПСС. Бомба в титановом
– Что такое Особая экспедиция? – устало спросил Фокин.
Дьячко пожал плечами.
– Черт его знает. В журнале, где инициатор заказа, так написано.
– Ладно, свободен, – хмуро буркнул Фокин. Следователь разочарованно
А майор пошел доложиться Ершинскому. В приемной Фокин нос к носу столкнулся с выходящим из генеральского кабинета Атамановым. Тот был как всегда безупречно одет и вальяжен, он доброжелательно кивнул, но зрачки глаз всполошенно метнулись. Этот всполох задел какой-то нейронный узел в фокинском мозгу и в кабинет начальника он вошел объятый тяжелым раздумьем, на автопилоте пересказал собранные материалы. Генерал выслушал внимательнее, чем он сам
– Значит, все сходится – и чемоданчик и взрывчатка? – мясистой ладонью Ершинский массировал затылок. У него была гипертония и периодически мучали головные боли. – Только где же эта бомба лежала столько лет? И почему