Золотарев отбросил схваченные скрепкой листки.
– Чем объяснить такую перемену? Раскаянием, страхом, угрызениями совести? Или тем, что Птицы выдали его и он стал работать на МИ-5 или ЦРУ? Или – или. И
– Колдуэлл умер, – сказал Яскевич. – Но Птицы живы.
Он все понял.
– Верно, – кивнул Золотарев. – Кто у нас в Лондоне – Худой? Пусть
Яскевич озабоченно потер щеку. Ему не хотелось возражать начальству, но
– Боюсь, Иван Федорович, вряд ли он сумеет запустить руку в особорежимную
Золотарев набычился.
– Вряд ли! – уже твердо повторил Яскевич. – Наши позиции здорово ослабли. И в Лондоне, и во всей Западной Европе. Агентурная сеть расползлась в клочья, новых приобретений практически нет. Да вы сами знаете. Столько перебежчиков, столько провалившейся агентуры… От наших офицеров шарахаются, как от чумы. Сейчас с большей охотой станут сотрудничать с сальвадорской разведкой, чем с русскими… К тому же тюремный персонал… Это не какого-нибудь докера вербануть за
Золотарев встал из-за стола, прошелся по кабинету. Мягко прогудел аппарат прямой связи с Директором СВР, генерал подхватил трубку с молодцеватой лихостью
– Слушаю, Сергей Сергеевич! Да. Хорошо. У Президента? Какие вопросы? Ну да, обычные, сейчас все сводится к финансированию экономики… Я все подготовлю.
Многозначительно посмотрев на подчиненного, Золотарев нахмурил брови,
– Итак, с Худым никто не станет работать. И возможностей заглянуть в
Яскевичу стало неуютно. У генерала была фраза: "Человек, пропащий для разведки". Услышав еe в свой адрес, можно было тут же собираться на пенсию. А
Заработал факс на приставном столике. Белый язык плотной финской бумаги полез наружу, загибаясь и словно дразня. Золотарев подошел к аппарату,
– Очевидно, я не совсем точно выразился, товарищ генерал, – промямлил Яскевич голосом, который был противен ему самому. – Просто обстановка очень
Начальник управления многозначительно покивал. Ему нравилось, когда перед ним склоняли голову. Не торопясь потянувшись к сейфу, Золотарев открыл тяжелую дверцу, извлек красную пластиковую папку. В таких обычно хранились личные дела
– Вы забыли, что у Птиц был сын! – он резко повернулся к Яскевичу. – Когда они сгорели, его вывезли в Союз! Это было в июне семьдесят первого,
Яскевич опустил голову и покраснел. Он чувствовал себя школьником, не
– Парень вырос, поступил в ПГУ3, прошел все мыслимые проверки и очень хорошую подготовку, работал в Международной Экспедиции ЦК КПСС, в девяносто втором следы его затерялись! А он, между прочим, родился в Лондоне и по
Генерал извлек из папки официальную бумагу с водяными знаками и четким