— Успеем, конечно, — ответил Дарисс. — На этом Большаке поселения чаще попадаются, все-таки дорога в столицу ведет, к тому же это торговый путь из Ксавии в Гатту.
Я присела на бревно рядом с Иллием и принялась отыскивать свои ботинки в сумке. Найдя их, но, так и не решив, какие же лучше — сапоги Агнолы были очень теплые, но на каблуках, а мои ботинки были без каблуков и совсем не теплые, — я поставила добытую из сумки пару обуви рядом со своими ногами, обутыми в высокие сапожки и задумалась.
— Откуда это? — указав на браслет, спросил Иллий. Я искоса посмотрела на Дара, противно усмехнувшегося, и осторожно сказала:
— Поклонник подарил. Он очень богатый и очень тайный, поэтому его имя я не имею права называть.
— Я серьезно, — оскорбился начальник охраны.
Я хотела было ответить, что я тоже вполне серьезно, но обиженный вид мужчины заставил сказать правду:
— Дар подарил, но я ему потом деньги верну, когда мы вернемся домой.
— Для верноподданного это честь, если королева приняла его подарок, — холодно сказал Иллий. — И если Дар требует с тебя денег, то это свинство, порочащее честь королевы.
Я выдохнула, пытаясь не раздражаться. Слепое следование этикету и кодексу верноподданных, приближенных к королевской особе, было обязательным условием службы короне. Но, конечно, не все могли четко блюсти все пункты (да их всех даже запомнить было невозможно). Иллий же всегда старался следовать кодексу, а уж этикет он изучал с пеленок, так как рос во дворце — его отец был полководцем, а мать — фрейлиной моей маман. У меня фрейлин не было и, надеюсь, никогда не будет.
— У меня такое чувство, что у кое-кого вместо мозгов учебник по этикету, — проворчал некромант.
— Что ты сказал? — спросил Иллий, вытаскивая из ножен меч и угрожающе наставив его на горло Дарисса. Марэль попытался оттащить начальника охраны от некроманта, но Иллий раздраженно дернул плечом, а я предупреждающе покачала головой, и наемник оставил свои попытки вразумить начальника охраны. Дар же и бровью не повел, только отвел лезвие от горла.
— Твоя железяка не напугает даже ребенка, — хмыкнул он. — Тем более что она вся в трещинах.
Иллий хотел что-то ответить, но я его опередила, отчего у меня появилось легкое ощущение дежавю:
— А ну перестань. Мою честь защищать не надо, я и сама могу. А тебе, Дар, я сразу сказала, что долг за браслет отдам, и только попробуй отказаться.
— Хватит собачиться, каша сварилась, — ворчливо сказал Марэль, глядя на нас. — Как дети малые, честное слово… А ты, Алеса, вообще иногда думай, кому и что можно говорить.