— Это все, что вы привезли? — спросила она.
— Ну что вы. Остальное распродано.
Девушка удивилась.
— Л все жалуются.
Торговец пожал плечами.
— Тонкое сукно всегда можно продать.
В голове Керис зашевелились неясные пока мысли.
— Сколько стоит этот алый?
— Всего семь шиллингов за ярд, мистрис.
В семь раз дороже бюро.
— И кто же может себе это позволить?
— Епископ купил много красного, леди Филиппа — немного синего и зеленого, кое-что — дочери городских пивоваров и пекарей, леди, лорды из окрестных деревень… Богачи не переводятся даже в трудные времена. Этот ярко-красный цвет очень вам подойдет. — Быстрым движением Лоро размотал рулон и накинул край Керис на плечо. — Чудесно. Глядите, на вас все уже смотрят.
Девушка улыбнулась.
— Понятно, почему вы столько продали. — Молодая торговка вернула Фиорентино ткань — очень плотного переплетения. У нее уже был любимый плащ из итальянского алого сукна, доставшийся от матери. — Каким красителем ваши добиваются такого цвета?
— Краппом, как и все остальные.
— Но почему он такой яркий?
— Это не секрет. Добавляют квасцы. Цвет становится ярче и не линяет. Одежда такого цвета всегда будет вас радовать.
— Квасцы, — повторила Керис. — А почему ими не пользуются английские красильщики?
— Очень дорого. Их привозят из Турции. Такая роскошь не для всякой женщины.
— А синий?
— Как ваши глаза.
У нее зеленые глаза, но девушка не стала его поправлять.
— Какой глубокий цвет.
— Английские красильщики применяют вайду, а мы получаем индиго из Бенгалии; мавританские купцы привозят его из Индии в Египет, а потом наши итальянские купцы покупают его в Александрии. — Фиорентино улыбнулся. — Подумайте, какой дальний проделан путь, только чтобы подчеркнуть вашу удивительную красоту.
— Да, — кивнула Керис. — Благодарю вас.
Мастерская Питера Красильщика на реке была не меньше дома Эдмунда, только каменная, внутри ни стен, ни выстеленных полов — голая коробка. На больших очагах стояли два огромных железных чана, которые обслуживали лебедки вроде тех, что Мерфин использовал на строительстве. С их помощью огромные мешки с шерстью или сукном поднимали с земли и опускали в чан. Пол в мастерской не просыхал, ее вечно заволакивал пар. Подмастерья, обливаясь потом, работали босиком и в подштанниках, влажные волосы блестели. В нос Керис ударил едкий запах. Девушка показала Питеру непроданную дюжину сукна:
— Я хочу, чтобы оно стало таким же ярко-красным, как у итальянцев. Это лучше всего продается.
Угрюмый по природе Питер всегда имел обиженный вид, что бы ему ни сказали. И теперь Красильщик уныло кивнул, как бы принимая упрек: