Принц стоял совсем рядом — Ральф узнал его по мантии в квадратах: лилии на синем, львы на красном. Вдруг на юного Эдуарда набросился французский всадник с секирой, и сын короля упал. Ах как скверно! Фитцджеральд ринулся на врага, вонзив длинный меч под мышку, где в доспехах зияла щель. Англичанин с удовлетворением почувствовал, что клинок вошел в плоть, и увидел брызнувшую из раны кровь.
Другой рыцарь в доспехах, расставив ноги, встал над упавшим принцем и, держа большой меч обеими руками, отбивался от французов. Знаменосец принца Ричард Фитцсаймон — это был он — набросил на своего господина знамя. Несколько минут Ричард и Ральф отчаянно защищали сына короля, не зная, жив он или мертв. Подоспело подкрепление в лице графа Арундела с большим, совсем свежим отрядом. Граф немедленно подключился к схватке и решил ее исход. Французы отступили. Принц Уэльский встал на колени. Фитцджеральд поднял забрало и помог ему подняться на ноги. Юноша, судя по всему, был легко ранен, и Ральф, отвернувшись, продолжил драться.
Скоро французы подались. Несмотря на безумную тактику, благодаря своему мужеству они почти смяли англичан, но все же побежали. Многие падали, сраженные стрелами, или не могли удержать равновесие на окровавленном склоне; послышались победные, хоть и осторожные крики англичан.
И вновь на поле боя появились валлийцы, перерезая глотки раненым и подбирая тысячи стрел. Стрелки также поднимали стрелы, пополняя запасы. Из обоза подошли повара с пивом и вином, врачи спешили на помощь раненым знатным воинам. Фитцджеральд видел, как над Роландом склонился Уильям Кастер. Граф дышал, но глаза были закрыты — казалось, он на волосок от смерти. Спаситель принца вытер окровавленный меч о землю и поднял забрало, чтобы выпить кружку эля. К нему подошел Эдуард Уэльский и спросил:
— Как твое имя?
— Ральф Фитцджеральд Вигли, милорд.
— Ты храбро бился. Завтра, если король прислушается ко мне, ты станешь сэром Ральфом.
Тот просиял от удовольствия:
— Благодарю вас, милорд.
Принц изящно кивнул и отошел.
Керис наблюдала начало сражения с другой стороны долины. Она видела, как пытаются бежать генуэзские арбалетчики, как их давят свои же рыцари, затем по цветам знамен определила первый крупный отряд Карла Алансонского.
Впервые стала свидетельницей боя, и ей было очень тяжело. Сотни рыцарей падали, сраженные английскими стрелами; их топтали копыта больших боевых коней. С большого расстояния девушка не различала подробностей рукопашной, но при виде мелькающих мечей, падавших людей ей хотелось плакать. В госпитале монахиня видела тяжелые увечья тех, кто рухнул с высоких лесов, или поранился острыми инструментами, или пострадал во время охоты, и всегда с болью смотрела на ампутированные руки, раздробленные ноги и разбитые головы. Но зрелище того, как люди намеренно наносят друг другу страшные раны, приводило ее в негодование.